Средневековая философия и цивилизация - [70]

V. Соблазн неоплатонизма для германцев

Западный неоплатонизм не мог состязаться со схоластической философией XIII века больше, чем латинский аверроизм. Учения об эманации и туманный мистицизм Прокла – особенно как они описаны в Liber de Causis («Книге о причинах») – находились в прямой оппозиции характеру схоластики. Но неоплатонизм преуспел в привлечении группы германских философов; и ввиду его вклада в тенденции, которые развивались в Германии, особенно на протяжении XIV и XV веков, изучение его чрезвычайно интересно с исторической точки зрения. В сферу настоящей работы не входит подробное рассмотрение движения неоплатонизма XIII века, для чего потребуется отдельное исследование, следовательно, мы лишь коснемся его и дадим в общих чертах определенные общие результаты.

Первые переводчики трудов неоплатонизма, такие как Роберт Гроссетест, Альфред де Серешель и Вильгельм из Мербеке, не питали к неоплатонизму симпатии, отличной от особой нежности, которую питал каждый переводчик того века к труду, который он переводил. И то же самое можно сказать об Альберте Великом как комментаторе, ведь, комментируя Аристотеля и труды неоплатонистов, соответственно, он склоняется к каждому автору по очереди.

Но во второй половине XIII века группа германских философов намеренно обращалась к определенным неоплатоническим тезисам. Эти люди являлись современниками или непосредственными преемниками Альберта Великого, и некоторые из них, подобно самому Альберту, являются сановниками доминиканского ордена в Германии. Я имею в виду Ульриха Страсбургского – непосредственного ученика Альберта, Эразма Витело, Теодориха Фрайберга (в Германии), Бертольда Мосбургского (возможно, также бывшего учеником Альберта) и Мейстера Экхарта, самого прославленного из всех. Эти мыслители преуспели в гармонизации своих доктрин в единое целое, в органическое единство на основе неоплатонической мысли. В разной степени их труды сочетают эманационный взгляд на реальность, тенденцию к возникновению знаний в душе, независимо от внешнего мира, и мистический порыв к бесконечности.

VI. Основные доктрины в противопоставлении к схоластическим тенденциям: недостаток ясности; склонность к пантеизму; дедуктивный метод a outrance (до крайности); отсутствие умеренности

Теперь мы ограничим наше исследование Теодорихом Фрайбергом и Мейстером Экхартом, поразительными личностями из всей группы. Примечательно, что эти люди (чьи труды сейчас опубликованы или хорошо известны)[303] намеренно расстались со схоластической философией, философией, которая господствует над неолатинскими и англокельтскими умами и с которой были основательно знакомы германские мыслители. Так, Теодорих Фрайберг специально говорит, что желал бы отделить себя от тех, кто преподает обычную философию, – от communiter loquentes (говорящих об общих предметах), – и он гордится этим[304]. То же ощущение отграниченности от других появляется и у Экхарта, который говорит относительно некоторых собственных доктрин: «Primo aspectu monstruosa, dubia aut falsa apparebunt, secus autem si sollerter et studiosius pertractantur»[305](«На первый взгляд ужасающие, сомнительные и ложные, но ситуация меняется, стоит рассмотреть их с большей тщательностью и умом»).

Оба этих мыслителя имеют определенные характерные черты и тенденции, которые диаметрально противоположны тенденциям неолатинской и англо-кельтской мысли, на которые мы указывали.

Первая фигура лишена ясности мысли и точности языка. Хотя он пользуется принятой терминологией схоластики, знаменитый Экхарт невразумительный мыслитель, – «Ein unklarer Denker» (неясный мыслитель) называет его Денифле[306], лучший его библиограф и сам родом из Германии. Ясным идеям и точным выражениям схоластической философии германские неоплатоники противопоставляют неоднозначные теории и вводящие в заблуждение сравнения. Их мысль не стремится к ясному свету, и они довольствуются приблизительной точностью. Их воображение наслаждается аналогиями, а именно сравнением эманации с излучением или потоком, которым они олицетворяют создание, как поток воды, вытекающий из божественного источника, и как свет, исходящий из святящегося сердца Божества. Теодорих говорит об акте создания Богом человеческого разума как о ebullitio (вскипании), о внутреннем переливаниии, посредством которого изливается Его естество, благословенное свыше и плодородное[307].

Это приводит нас ко второй характерной черте, гораздо более важной, которой германская философия XIII века противопоставляет себя схоластической философии. Это склонность к пантеизму, который объединяет людей с Богом даже до полного слияния; перенесение души для общения с Божеством, мистического общения, столь тесного, что исчезает любое различие между Богом и душой. Из всей группы германских мыслителей XIII века именно Экхарт демонстрирует эту тенденцию наиболее сильно, и, кроме того, именно он оказывает величайшее влияние на умы германцев. Он смело учит, что существование Бога помимо всего и есть само существование его творений[308]. В этом Экхарт полностью отличается от схоластической философии, которая дает каждому (то есть каждому отдельному существу) не только его собственную