Средневековая философия и цивилизация - [59]

Но как будет правительство выполнять свою функцию? Как оно поможет индивидууму достичь своей цели, которая, прежде всего, есть некое высоконравственное счастье, результат facultas contemplandi veritatem (способности созерцать истину)?[245] Ответ таков: осуществлением unitas multitudinis (единения сообщества), единения, случайного и внешнего, реализацией bonum commune (общего блага), которое является результатом гармоничной и совместной деятельности, исполняемой гражданином, – деятельности, которую De Regimine («О правлении государей») так старательно отличает от unitas hominis каждого индивида[246].

Правительство обременено тройным участием в делах нашей общей жизни [247]. Во-первых, оно должно упрочить (instituere) всеобщее благосостояние, охраняя мир внутри границ, иногда называемое convenientia voluntatum (согласие желаний)[248], побуждая граждан вести добродетельную жизнь и обеспечивая достаточное изобилие (sufficiens copia) для обеспечения жизненных потребностей. Общественное благосостояние, однажды упрочненное, должно впоследствии быть сохранено. Это осуществляется гарантированным побором представителей правительства; подавлением беспорядков, поддержанием нравственности через систему вознаграждений и наказаний; защитой государства от нападений внешних врагов. Наконец, правительство наделено третьей миссией, более расплывчатой, более гибкой: усовершенствовать (ut sit de promotione solicitus), пресекать злоупотребления, компенсировать недостатки, трудиться ради прогресса.

Bonum commune (общее благо), учреждаемое и поддерживаемое правительством, основывается на превосходной концепции солидарности: каждый хороший и добродетельный поступок, совершенный отдельным человеком, способен принести пользу обществу, членом которого он является как частица целого. Отсюда следует, что в государстве индивидуальное благо может приписываться всегда общему благосостоянию: ученый, который занимается исследованиями и преподает, монах, который молится и проповедует, – все они оказывают услуги обществу в той же степени, что и ремесленник, крестьянин и обычный труженик.

Фома Аквинский особо учит, что каждый добродетельный поступок (в сфере природы или приличий) может войти в состав общей или правовой справедливости (justifia generalis vel legalis); поскольку добродетель здесь с целью достижения общего благосостояния регулирует отношения поддержания порядка в поведении различных членов общества[249]. Эта концепция обретает особую значимость, характерную для общественного порядка в XIII веке, когда размышляешь о правителе как об облеченном полномочиями сделать действенной эту добродетель в justitia legalis (юридическом праве). Это он обладает добродетелью справедливости по праву главенствования (architectonice), и достопримечательным образом, тогда как его подчиненные обладают ею только в административной зависимости и вторично[250].

Правитель есть custos justi, хранитель справедливости; он есть justum animatum, олицетворение справедливости[251]. Он – общественный миротворец, посредством своего титула он наделен правом направлять деятельность своих подданных, приказывать молиться, или сражаться, или строить, или обрабатывать землю, – всегда ради величайшего общего блага[252].

Если тем не менее тому, кто правит, не удается воодушевиться этим пониманием общественного блага и он предается эгоистичному и капризному использованию власти, тогда его должны считать тираном.

Каждый трактат, написанный для принцев и будущих королей, выражает ужас перед тираном, который позволяет собственной личной выгоде брать верх над благом группы. Данте оставляет тиранам особое место в своем аду рядом с разбойниками и убийцами.

Каждый обосновывает целую систему гарантий, чтобы оберегать государство от тирании, которая столь противна его природе. Некоторые из этих гарантий профилактические.

Так, Фома в De Regimine Principum («О правлении государей») хотел бы, чтобы люди – заметьте, в XIII веке он поддерживает тезис о суверенитете народа — во время избрания своих правителей навели справки об их характере и выяснили, не обладают ли они деспотическим темпераментом. «Берегись своего короля», – говорит он (providendum de rege)[253]. Некоторые из таких гарантий предназначены, чтобы длиться на протяжении всего периода их правления; ведь его власть должна контролироваться и уравновешиваться другими, – сложная взаимосвязь, как мы покажем позже. И наконец, некоторые из этих гарантий репрессивные. Сопротивление против несправедливых приказов тирана не только разрешается, но и приветствуется; а в чрезвычайных случаях люди, которые выбрали тирана, могут его свергнуть. В то время как Иоанн Солсберийский считает тираноубийство licitum, aequum и justum (законным, справедливым и надлежащим)[254], Фома Аквинский явно презирает тираноубийство. Он выражает пожелание, чтобы люди изо всех сил старались вытерпеть несправедливого правителя; но, если правление становится совершенно невыносимым, он допускает право свержения недостойного правителя, что на самом деле является неизбежным следствием возможности выбора его