— Гори, огонь, гори…
Все смешалось в голове Кристины. На некоторое время осталась единственная отчетливая мысль: он определенно обращается с ней не как с сестрой. При всем своем ерничестве он не играет. Его руки жестко — безжалостно жестко — держат ее хрупкое тело. И в глазах горит голод.
Переполненное кафе, запах жареного мяса и горячего хлеба, звуки разговоров, смеха и разливаемого по стаканам вина — все растворилось, словно и не существовало. Голова Кристины откинулась назад под бешеным напором его поцелуя. Ее затуманенные глаза закрылись, кости словно расплавились. Силы оставили ее в мощном кольце его рук. Зачем сила, если она не хочет сопротивляться?
Кровь все больше вскипала в жилах по мере того, как она все глубже и глубже погружалась в его объятия. Ничего подобного она раньше не испытывала.
Руки Люка сжались еще крепче.
Он меня задушит, в полуобмороке подумала Кристина. Он так зол, что ни публика, ни ее изумление не удержат его. Более того, она слабо подозревала, что он понимает всю несуразность происходящего; и тот факт, что это неприкрытое сексуальное домогательство не в его характере, лишь подливает масла в огонь. Несомненно, в огонь гнева. Не домогательства.
Его губы терзали едва не до потери сознания. Она чувствовала, как неистово пульсирует его кровь, как колотится сердце. Она ощущала его дыхание горлом, легкими. Она вдыхала слабый незнакомый аромат деревьев, исходивший, по-видимому, от его легкой куртки. Но этот аромат не мог заглушить густой, мускусный запах жаркого тела. Запах этот наполовину отвращал, наполовину восхищал ее.
Совершенно новое для нее ощущение. Оно заставляло дрожать и оживляло неведомые чувства. Наконец безжалостный натиск ослаб. Кристина издала слабый животный звук и отыскала губами ямку между его шеей и плечом.
Люк вскрикнул. Вздрогнув как от ожога, он почти со злобой оттолкнул ее на расстояние вытянутых рук. Кристина качнулась и открыла глаза. Он был явно не в себе. Лежавшие на ее плечах руки дрожали, словно пытались вытряхнуть из нее жизнь.
— Вот и ответ на твой вопрос. — Голос не слушался его. Он тяжело дышал, тем не менее абсолютно владел собой. Или считал, что владеет.
Кристина покачала головой. Она приходила в себя не так быстро.
— Вопрос? — непонимающе откликнулась она.
— О том, чего я хочу, — напомнил Люк срывающимся голосом.
Кристина смотрела на него с растущим недоверием.
— Вы серьезно?
— Конечно.
— Вы сошли с ума. У вас хватило совести наброситься на меня… у всех на глазах…
Ей недоставало слов. Вместо этого она красноречиво обвела глазами кафе. Посетители, казалось, были полностью поглощены своей едой. Трудно поверить, что минуту назад люди не отрывали глаз от высокого незнакомца и юной англичанки, загипнотизированные невиданной сценой. Ее негодование поутихло.
— Не слышал, чтобы ты звала на помощь.
— Что?
Он повторил. Тон был спокойный, но в глазах светилась угроза.
Кристина не испугалась. Она, правда, дрожала, но только от праведного гнева. По крайней мере она уверяла себя, что от гнева. После его презрительных слов ярость опять захлестнула ее и вскоре достигла точки кипения.
— А теперь послушай меня, — зловеще заговорила она, вырываясь из его рук, затем повернулась и закричала во весь голос: — Коста!
Люк поморщился, но опасный блеск в глазах пропал. На смену пришло удивление. Затем, как ни поразительно, восхищение, едва не восторг. Или нечто подобное, думала Кристина, наблюдая за ним сквозь красную пелену гнева.
Хозяин возник так быстро, что Кристина заподозрила, не дожидался ли он подобного вызова. Однако он не выглядел как жаждущий отмщения защитник оскорбленной невинности. Он выглядел восхищенным и не слишком старался это скрыть.
— Выброси этого урода, — потребовала Кристина срывающимся голосом.
— Я не могу, Кристина.
Она в изумлении уставилась на Косту.
— Ты видел, что он сделал? Коста усмехнулся.
— Я не полисмен, Кристина. Пока клиенты оплачивают счет и не бьют посуду, они могут делать что угодно. — Он задумался. — Могут даже бить посуду, если заплатят за нее.
— А если они пристают к другим клиентам? — вспыхнула она.
— Не забивай себе голову. Все довольны.
У Люка вырвался смешок. Он подавил его, но недостаточно быстро.
Кристина пришла в бешенство. Она топнула ногой и издала звук наподобие тех, что издавал, закипая, старый чайник Сью.
— Я не довольна.
— Сочувствую тебе. Но не понимаю, чего ты от меня хочешь.
— Выброси его, — взмолилась Кристина.
Посетители снова стали посматривать в их сторону с интересом. Кристина притихла, вся покраснев.
Коста отечески улыбнулся ей.
— Послушай-ка меня. Я не могу выбросить человека просто из-за того, что тебе не понравилось, как он целуется, — произнес он резонерским тоном. — Кроме того…
Кристина испепелила его взглядом.
— Кроме того? — угрожающе подсказала она. Коста пожал мясистыми плечами.
— Честно говоря, дорогая, видал я на своем веку кое-что и похуже.
На этот раз Люк даже не пытался спрятать усмешку.
— Бедная Кристина… Не думаю, что корпус морской пехоты поспешит спасать тебя, — добавил он, когда веселье его ослабло. Потом кивнул на столик. — Почему бы нам не присесть? Коста принесет бутылочку своего лучшего вина, и мы все обсудим.
