Средиземноморье глазами востоковеда - [57]

При самом беглом взгляде на любую гавань Средиземного моря бросаются в глаза изощренный вкус и развитое эстетическое чувство средиземноморцев, рожденные великолепными видами родного моря и, как правило, чистого неба, яркими красками южной природы и всюду проникающим в этих краях солнцем, заботливо высвечивающим и выявляющим все мыслимые оттенки этих красок. Усовершенствованные и обогащенные в процессе длительной эволюции и многосторонних связей средиземноморских культур, эти вкус и чувство в немалой степени проявились и в оформлении гаваней и портов, в котором неразрывно слиты природа и искусство, цели сугубо прагматические и чисто художественные. Панорама почти каждого средиземноморского порта поражает именно этим.

Вряд ли есть необходимость что-либо добавлять к уже известным описаниям неповторимой красоты Неаполитанского залива и залива Аяччо на Корсике, воспетого в канцонах Сорренто или врезающейся многими выступами в море бухты Алжира, над которой необозримо гигантским амфитеатром раскинулся самый многоярусный в Средиземноморье город с редким обилием подъемов, спусков, лестниц и террас. Своевременно при этом упомянуть и великолепное полукольцо Лунгомаре (т. е. Приморья) в Триполи, и очень похожую на него нескончаемую набережную в Александрии, акватория порта которой — первая в мире по площади поверхности спокойной воды. Можно немало слов сказать о своеобразной прелести и других прибрежных городов Средиземноморья, в частности о пологом пляже тунисского Габеса, напомнившем мне в свое время пашу Евпаторию, о многолюдном Оране. Последний издали кажется «маленьким Нью-Йорком» из-за высоко вздымающихся и тесно прижавшихся друг к другу ультрасовременных зданий, а при ближайшем рассмотрении оказывается «обыкновенным Парижем», только несколько провинциальным и потому более гостеприимным. Однако сейчас хотелось бы сказать о другом: ныне облик средиземноморских гаваней во многом определяется не только, так сказать, их «природными данными» и архитектурой построек, но и заходящими в эти гавани кораблями, их флагами и пассажирами.

Вряд ли, например, гавань Неаполя украшает огромный американский авианосец, стоящий на внешнем рейде. Увидев его, начинаешь обращать внимание и на густоту американских флагов в гавани самого порта, и на постоянно шныряющие под этим флагом катера, высаживающие на берег целыми взводами переодевшихся по случаю увольнительной американских моряков в штатском. Нередко у них за спиной туристские рюкзаки, обычно пустые (в городе действуют «черный рынок», рынок контрабандных товаров и немало «барахолок» более мелкого масштаба). Италия — член НАТО, а Неаполь — местопребывание одного из штабов этого блока. В городе Кастелламмаре-ди-Стабия, расположенном на побережье Неаполитанского залива, по дороге из Неаполя в Сорренто, обосновалась военно-морская база США.

Присутствие иностранцев и даже их обилие сами по себе вовсе не создают впечатления какой-то потери национального лица. Было очень интересно наблюдать за большой группой японских туристов в Сорренто и Помпеях, проявлявших самое непосредственное внимание к истории и культуре Италии, столь далекой от их родины. Но, к сожалению, мы видели и другое. Знаменитый на весь мир и известный любителям неаполитанских песен во всех странах городок Сорренто очень нас разочаровал. Привольно раскинувшись в низине меж гор, на круто обрывающемся в море скалистом берегу прихотливо изгибающегося залива, Сорренто поначалу изумляет своей, если можно так выразиться, видовой безукоризненностью: на него откуда ни посмотри — сверху, сбоку, с гор, с моря — всюду красиво. Но если походить по главной улице — Корсо де Италия — и постоять на главной площади городка, где воздвигнут памятник Торквато Тассо, родившемуся в Сорренто, то становится немного не по себе. Здесь, в центре Италии, рядом с памятником одному из ее всемирно известных поэтов, рядом с монастырем св. Франциска ХIII в. (сложная аркада внутреннего дворика которого тут же напоминает об арабском влиянии на сицилийско-неаполитанскую архитектуру времен норманнов и гибеллинов) — ни одной или почти ни одной надписи на итальянском языке. На афишах, на указателях, на вывесках баров, отелей, магазинов, даже газетных киосков — везде сплошное англоязычие.

Город уже давно служит преимущественно местом отдыха. В этом отношении его облюбовала еще древнеримская знать. Приезжали сюда позже Байрон, Вальтер Скотт, многие знаменитые художники, в том числе Кипренский и Айвазовский. Здесь Рихард Вагнер написал своего «Нарсифаля». Но ведь ехали-то сюда все знаменитости прежде всего, чтобы посмотреть Италию! А ныне Сорренто — почти не Италия, вернее, та Италия, которая нужна лишь англо-саксонским туристам, всецело приспособлена для их потребностей и вкусов. Для многих миллионеров в Англии и США считается особым шиком иметь виллу в Сорренто. Неудивительно, что почти все 10 тыс. соррентийцев заняты в сфере услуг, хотя городок выстроен, как сказал нам гид, «на плодороднейшей вулканической почве». Расположенный неподалеку Везувий пока спит. Когда он проснется, сказать трудно. Но, судя по обстановке в стране, пробуждается социальный Везувий итальянского общества. А это грозит немалыми неприятностями тем, кто, в сущ-ности, скупает землю Италии, отводя ее под свои военные базы, а также виллы, отели и места для развлечений.