Среди врагов и друзей - [61]

Стой постучал в дверь. Открыл низенький, лысый немец с костылем в руке.

Увидев обер-лейтенанта фельджандармерии, он как-то странно подпрыгнул на одной ноге, выбросил вперед руку и хрипло выкрикнул:

— Хайль Гитлер!

Ответив на его приветствие, путники зашли в коридор.

— Нам три места.

— Пожалуйста, — засуетился немец. Через несколько минут Стой был уже в номере, а рядом с ним в двухкоечной комнате расположились Кароль и Горварек.

Спать долго не пришлось. Не для сна явились сюда партизаны. Наступило утро. Медленно расступался морозный туман. Серело. Все отчетливее обрисовывались в утренней мгле городские постройки, дорожные столбы.

Стой смотрел на большой кожаный чемодан, стоящий возле кровати, и десятки вариантов предстоящей боевой операции роились в голове. Главным сейчас было установить контакт с людьми, которые бывают в складах с боеприпасами, и с помощью их пробраться туда. А дальше обстановка покажет, думал он.

Давно уже проснулись Кароль и Горварек, с минуты на минуту ожидая указаний комиссара. Наконец он зашел к ним в комнату. Решено было отправиться в город.

Внешне партизаны были в безопасности: кто мог заподозрить в чем-либо обер-лейтенанта фельджандармерии и его солдат, находящихся в служебной командировке?

Город проснулся. Взад и вперед сновали грузовики, тяжело грохотали танки, пушки. Гражданского населения как будто и не было.

На станции стоял шум и гам. Со всех концов сгоняли скот, грузили в больших клетках кур. Визжали свиньи, ревели коровы. Надрывая глотки, орали гитлеровцы и полицаи.

— Настоящий базар, — криво улыбнувшись, вполголоса сказал Стой. — Что-то я не замечаю здесь немецкой аккуратности.

Родители Кароля жили под Варшавой. С болью смотрел он, как из его страны вывозят награбленное добро, с таким трудом нажитое народом. В груди тяжело закипала ненависть.

Комиссар разгадал чувства Кароля. Он приблизился к нему, слегка толкнул, а когда тот обернулся, спокойным, тихим тоном промолвил:

— Пойдем, они свое получат сполна.

И от слов этих как-то легче стало Каролю, и он пошел вслед за комиссаром. Вскоре путники были в противоположном конце города.

Помещения, где находились склады, скорее всего напоминали обыкновенные городские домики и сараи. Территория была обнесена забором с колючей проволокой, за ним и вдоль его прохаживались часовые.

«Что-то слишком усиленная охрана, — подумал Стой. — То ли напуганы, то ли хранят что-то ценное, секретное».

К складам то и дело подъезжали крытые брезентом автомашины, солдаты в черных эсэсовских мундирах грузили на них какие-то ящики. Из других помещений выносили снарядные ящики. Только там хлопотали уже солдаты в другой форме.

«Пожалуй, этот склад самый ценный», — думал комиссар, наблюдая за группой эсэсовских молодчиков, таскавших ящики в автомашину.

Только к вечеру партизаны возвратились в гостиницу. В дверях встретил их тот же лысый администратор. Однако в тоне его не чувствовалось уже той заискивающей нотки, как это было ночью. Держал себя он более чем официально.

Когда Кароль обратился к нему за ключами, он сердито посмотрел на него и, показывая на шкаф, проворчал:

— Пора знать, где ключи, а не гонять инвалида за ними.

Он еще долго что-то ворчал вслед, но Кароль сделал вид, что не обратил на это внимания.

«Пусть себе ругается, было бы все остальное в порядке», — подумал он, отпирая дверь комнаты.

Но вскоре партизаны почуяли недоброе. Войдя в комнату, Стой заметил, что коричневый чемодан стоял вовсе не в таком положении, в каком был оставлен. Присмотревшись, он обнаружил чуть заметные царапины около замка. Сомнений не было: чемодан кто-то пытался открыть. Конечно, открыть никому не удалось, ибо в таком случае обязательно произошел бы взрыв. И все же положение было тревожным.

Правда, чемодан могли открывать просто из любопытства или же с целью хищения находящихся в нем «вещей».

«А если нас засекли?» — подумал не без волнения Стой. И он решительно направился к администратору.

— Я сегодня ждал одного человека. Не приходил ли он?

— Не было никого.

— А может, вы отлучались и просто не заметили?

— Да нет же, пан обер-лейтенант. Я целый день, как проклятый, просидел в этой конуре.

«Не надо было оставлять чемодан без надзора», — с досадой думал Стой, возвращаясь в комнату.

Долго ходил он взад и вперед, раздумывая над тем, как бы обнаружить интересовавшихся чемоданом. Наконец он зашел к товарищам и предложил им план действий.

Вечером, когда повсюду зажглись маскировочные синие лампочки, партизаны приоткрыли окно в комнате Кароля и Горварека. Окно в номере комиссара было забито наглухо, и сделать этого там не удалось. Оставив окно приоткрытым, они вышли в коридор и, делая вид, что закрывают дверь, щелкнули замком. Затем направились к выходу.

Номер комиссара, в котором находился чемодан, оставили закрытым.

Администратор сидел на своем прежнем месте. Он внимательно посмотрел на военных, проводив их пристальным взглядом.

— Не нравится мне этот тип, — заметил Горварек, когда партизаны вышли на двор.

— Кому может нравится этот гитлеровский ублюдок? — ответил Стой.

Улица была переполнена военными. Вечером в кинотеатре демонстрировался какой-то немецкий фильм, туда и спешили гитлеровские солдаты и офицеры.