Среди падающих стен - [13]

Бой длится около двух часов. Ривка, наблюдательница, прибежала с известием: враг отступает, не видно ни одного немца на улице. Командир вышел из укрытия и вернулся ликующий: немцы оставили на поле боя десятки раненых и убитых, а мы не понесли потерь. Радостная весть быстро облетела все позиции.

Конечно, это была временная победа, но и она воодушевила нас. А потери немцев радовали сердце, даже в час, когда наша гибель была близка.

Около трех часов немцы не появлялись в гетто, и для нас наступила передышка. Теперь мы вспомнили, что пока душа еще держится в теле, она нуждается в пище. А еды у нас пока было достаточно. Ребята делятся впечатлениями о бое. Некоторые задремали, другие, желая позабавиться, пытались утащить у них оружие, но, увидев, что те держат пальцы на курках, отказались от этой затеи. Моше Рубин играет на губной гармошке, с которой никогда не расстается.

И вдруг с наблюдательного пункта сообщают: со стороны Мурановской идут танки, а со стороны улицы Генша - приближаются немецкие роты.

Захария велел приготовиться, а также приказал: в случае необходимости оставшиеся в живых должны отступать на нашу базу по улице Генша. Не успел он закончить, как шквал огня обрушился на нас. На углу Налевки-Францисканская немцы построили баррикаду из матрацев, которые они вытащили со склада "Вертерфассунг". Из-за баррикады они открыли по нас огонь из разных видов оружия, стреляли вслепую, не жалея боеприпасов. Мы же берегли каждую пулю и стреляли только по цели. И в этом бою несколько немцев погибло, а мы не потеряли ни одного бойца.

Бой разгорался. Мы забросали немецкую баррикаду бутылками с горючей смесью и подожгли ее.

Теперь, лишенные укрытия, немцы падали, сраженные нашими пулями. Тогда враги стали бросать в наш дом зажигательные бомбы. Дом загорелся, но мы еще успели поджечь склад "Вертерфассунг" и начали отступать.

Путь наш лежал через чердаки и крыши. По дороге мы узнали, что дом на улице Генша, 6, который должен был стать нашей новой позицией, взят немцами. Но вернуться назад мы уже не могли; наши позиции на Налевках горят.

Впереди были немцы, сзади - пламя пожара. И что всего хуже: под ногами у нас тоже все начало гореть. Дым не давал дышать, слепил глаза. Горящие балки падают нам на головы, и языки пламени лижут уже нашу одежду.

Мы послали группу ребят искать выход, но они не вернулись. А время не ждет, остаются считанные минуты. Немцы пробрались на чердак дома на улице Генша, 6. Мы открыли огонь. Манфред убил одного немца и забрал его оружие. Остальные немцы бежали.

Сквозь клубы дыма прорвались к нам товарищи на звук стрельбы. Убитый немец отвлек на минуту наше внимание, но мы быстро опомнились и поняли, что положение наше безвыходно. Столб дыма и языки пламени закрыли все пути. Надежды на спасение не было. Мы перебегали из одного угла в другой, от одной щели к другой, пытаясь найти выход из этого ада, но напрасно.

Казалось, все кончено. В этот момент вернулись наши разведчики: есть выход! Мы прошли через такие щели, что трудно поверить, чтобы человеческое тело могло просунуться в них. Но в такие минуты все возможно! И мы пробились к дому на Налевках, 37. Мы метались по двору и не могли найти места для позиции. После долгих поисков мы наткнулись на бункер, где пряталось много евреев.

Они приняли нас не очень приветливо, в отличие от обитателей других бункеров. Наше появление в бункере вызвало волнение его обитателей: мы накличем на них беду. Не желая оставаться под одной крышей с вооруженными борцами, женщины с плачем выбегали из убежища посреди бела дня. Наивные! Они думали, что тем, кто не воюет, угрожает меньшая опасность, чем тем, кто борется.

Видя их настроение, мы решили покинуть бункер. Мы знали, что наше присутствие не увеличивает опасность, но делали это, чтобы успокоить немного этих людей. Сами же мы остались без всякого укрытия, без позиции, откуда могли бы вступить в бой.

Чердаки в гетто еще до восстания служили "артерией связи". Многие жители гетто считали, что путь по чердакам более безопасен, чем передвижение по улицам. В стенах домов были пробиты проходы из дома в дом, из улицы на улицу, из одного конца гетто в другой. Улицы постепенно пустели, а чердаки оживали и наполнялись прохожими.

Вначале мы путались и, попав в неизвестный проход, гадали, куда он нас приведет. Но постепенно мы освоились с новыми "улицами" и направлениями: просто вместо улиц на земле у нас появились "улицы" на чердаках и крышах.

Относительная безопасность этих улиц сделала их многолюдными. Люди стали пользоваться ими не только для того, чтобы попасть из дома в дом, из одного места в другое, но сделали их местом деловых встреч.

В темных углах шла купля-продажа, они стали своего рода толкучкой, особенно для продажи оружия, торговля которым процветала в гетто.

Эта "артерия" приобрела особенно важное значение в дни восстания. Через нее бойцы пробирались от позиции к позиции. Каждая боевая группа билась до последней возможности, а потом отступала по "верхним" улицам. Немцы не догадывались, что мы отступали таким путем. Сжигая дом, они были уверены, что бойцам некуда отступать и участь их решена. Однако немцы ошибались: пока дома еще стояли, дорога отступления существовала. Захватив дом, они рыскали по квартирам, пытаясь разгадать, куда делись бойцы. Проходы на чердаках они так и не обнаружили.