Среди падающих стен - [11]

Все эти слухи о будто бы начавшейся акции возникали от того, что каждый по-своему расшифровывал одному ему известные приметы:

один заметил, что у ворот гетто больше немцев, чем обычно; другой, наоборот, не заметил немца у ворот; третий слышал слишком сильный гул моторов с той стороны, - и по гетто сразу разносится слух, что надо прятаться.

Таких "примет" всегда было достаточно, и от каждой из них стыла кровь в жилах и нападал страх.

И хотя акция еще не началась, были все основания для таких настроений.

Каждый день в гетто появлялись два бандита - Блешер и Клостермейер, которые проводили по собственному усмотрению "малые акции": открывали беспорядочную стрельбу, оставляя всегда несколько трупов. Когда они еще не пронюхали, что у евреев есть оружие, бандиты врывались в дома, дворы, на чердаки, рыскали по убежищам и проникали во все дыры. Наткнувшись на еврея, они били и мучили его, пока он не падал мертвым. Позже бандиты стали осторожнее, они не ходили по домам, но наводили ужас на евреев издалека, стреляя в окна и двери. Их появление в гетто вызывало такую же панику, как сообщение о том, что началась акция.

Спеша в бункеры, никто толком не знал причины паники, и только, когда все успокаивались и люди выползали из своих нор, выяснялось, какой опасности удалось избежать.

Мы знали, что дни наши сочтены. Мы были настороже, подготовка к борьбе велась интенсивно. Мы старались использовать каждую минуту, чтобы исправить собственные просчеты и недоделки.

В боевых группах царило оживление. Днем и ночью они выходили на задания: одни расправлялись с прислужниками гестапо, другие ликвидировали банды грабителей, третьи - отбивали у немцев арестованных евреев, рабочих, которых немцы силой увозили из мастерских, четвертые - отправлялись собирать деньги и конфисковывать хлеб и продукты у тех, кто не хотел давать их на нужды организации.

Все части этого механизма, именуемого Еврейской Боевой Организацией, работали слаженно: каждый на своем месте, каждый, выполняя свои функции.

Последние дни перед ликвидацией гетто мы использовали для создания новых боевых отделений из резервных групп, не имевших до сих пор оружия.

К 19 апреля организация насчитывала двадцать две группы: пять групп движения Дрор, по четыре - Гашомер Гацаир, ППР, Бунд и по одной от Поалей Цион - Ц.С., Поалей Цион - левые, Гордония, Акива и Ганоар Гациони.

За несколько дней до 19 апреля Брандт явился в юденрат со льстивыми обещаниями. Он, оказывается, "заботится" о том, чтобы еврейские дети дышали чистым воздухом, и потому он предлагает расчистить площадь перед юденратом под детскую площадку. Брандт также обещал евреям мацу на Пасху. Но тот, кто уже испытал на себе лживость немецких обещаний вообще и циничный садизм Брандта, в частности, знал, что эти обещания - признак приближения часа уничтожения гетто. Но были и такие, которые растолковали этот визит иначе. Мне довелось беседовать с несколькими евреями, в том числе и с сознательными, которые высказали предположение, что нескольким тысячам оставшимся в гетто евреев уже не грозит опасность. Гитлер, рассуждали они, поставил себе цель ликвидировать еврейство и уничтожить национальную еврейскую жизнь. И этого он добился. Независимо от того, останутся ли эти несколько тысяч в живых или нет, польского еврейства уже не существует. И этот трагичный факт дает нам шанс остаться в живых. Я понимал, как жестоко отнимать у них последнюю надежду, но все же пытался развеять их иллюзии.

Однако они не соглашались с моими пессимистическими прогнозами.

Даже самые большие пессимисты полагали, что Пасху мы, по крайней мере, отпразднуем. Готовились к празднику по всем правилам. Мы пекли мацу, правда, из непросеянной муки (раввины разрешили), готовили посуду, вино к Седеру, проветривали одежду, мыли все и чистили, как в старое доброе время. Приближение праздника чувствовалось в домах и во дворах.

*

За день до праздника, в ночь с 18 на 19 апреля, страх охватил евреев гетто: видно, уже не придется отметить праздник. Упрямо поползли слухи, что утром начнется акция. Иногда, правда, слышались успокаивающие голоса: а, может, это напрасные волнения, как не раз уже было в последние дни и недели. Но искра надежды погасла, когда в гетто пришли люди, говорившие со своими приятелями из мастерских Тебенс-Шульц. Те передали, что в районе ликвидированного малого гетто заметно интенсивное движение немецких войск.

Кто-то передал, со слов поляка-полицейского, что завтра начнется акция. Евреи, возвращающиеся с работы на арийской стороне, рассказали, что охрана у ворот гетто значительно усилена.

В эту ночь евреи уже не спали. Всю ночь паковали вещи: белье, постели, продукты, - и уносили в бункеры. Такого оживленного движения на улицах, во дворах, во всем гетто, как в эту лунную ночь, не было даже днем. Одни направляются к знакомым послушать новости и поделиться своими вестями, другие с мешками, со всем оставшимся добром за плечами, идут в бункеры. Страх плестись по улицам пропал. Немцев в гетто не было, и вся "власть" на улицах еврейская. Но и это расценивается как плохой признак.