Среди лесов - [52]

Шрифт
Интервал

Высокий человек в накинутом на плечи пиджаке, склонившись, что-то рассказывал Марии. Василий хотел сделать шаг вперед и невольно подался назад — рядом с Марией шел Паникратов.

Они прошли мимо, ночная тишина постепенно заглушила их голоса и шум шагов.

15

К своему удивлению, Паникратов не чувствовал никакой неловкости с Марией. Они говорили обо всем, только не о прошлом.

Когда подошли к калитке дома, где ночевали трактористки, все уже было рассказано, они молчали, и Федор, скрывая сожаление, сказал:

— До свидания.

У Марии под длинными ресницами появилась непривычная, незнакомая ему, робкая, виноватая улыбка.

— До свидания, Федор Алексеевич. — Она помолчала, не спуская глаз с его лица, и осмелилась, сказала то, что думала: — А я-то боялась, что вы все обижаетесь на меня, разговаривать не захотите.

— Что скрывать, было… обижался, теперь стыдно за это, — признался он.

— Ну и хорошо, что все забыто.

— Нет, зачем же — забыто?

Они уселись на влажную от ночной сырости скамейку у калитки.

— Не забыто, — продолжал он. — Как было, так и осталось… и останется.

Улыбка медленно сошла с ее лица, она опустила голову и задумалась. И тут Федор в первый раз за эту ночь почувствовал какую-то неловкость.

В белую ночь утро подкрадывается незаметно. Да и как различить, где кончается ночь и где начинается утро, когда заря не сходит с неба, а в те самые часы, которые зовут обычно «глухая полночь», настолько светло, что не осмеливается появиться ни одна звезда.

Только птицам известна таинственная минута, разделяющая ночь от утра.

Щелкнул, взял коленце спрятавшийся во влажной листве соловей, и сразу же подхватила, зазвенела другая, неизвестная птица. Ее песня была и звонка и весела, но однообразна: «Чин-чин-чик! Чин-чин-чик!» Секунду-две — молчание, и снова: «Чин-чин-чик!» Соловья, видно, оскорбила эта незатейливость, он обиженно замолчал. А незнакомка, нисколько не смущаясь, продолжала вызванивать. Где-то далеко, на самом краю деревни, прокричал петух, другой изо всей силы, на совесть, раскатился рядом, за их спинами. Мария даже вздрогнула: «Ах, чтоб тебя!» Позднее всех вступили в хор воробьи, но зато так дружно зачирикали, словно со всех крыш звонко и торопливо закапала вода.

Стены домов напротив зарумянились. Стекла в окнах жарко вспыхнули. Отполированная ладонями ручка чугунной колонки заблестела, как раскаленная. Мутноватый ночной воздух постепенно становился ясным, розовым. Только березовые кряжи, сваленные в кучу у ограды, еще продолжали хранить на своей коре таинственную голубизну ночи.

Но пустынной улице, скучно покачивая головой, прошла лошадь, остановилась под окном одного дома и задремала. Подошла вторая, гнедая — тоже пристроилась рядом с первой, а следом уже степенно шествовала третья. Все они столпились у одного окна. Мария, перехватив удивленный взгляд Паникратова, пояснила:

— Вот так каждое утро из поскотин идут. Это дом Сережки Гаврилова. Стоят и ждут, пока проснется. Чтобы его так девки любили, конопатого.

Она поднялась.

— До свидания, Федор Алексеевич.

— До свидания, Мария.

Мария прошла потихоньку на поветь. Там, в углу, прямо на досках был брошен туго набитый соломой тюфяк. Мария опустилась на него, развязала косынку и, уронив вместе с косынкой руки на колени, долго сидела, уставившись в угол.

«Хороший он человек… Хороший…»

И вдруг она заплакала. Плакала по-бабьи, всхлипывая, вздрагивая грудью, утирая косынкой слезы.

16

С того зимнего вечера Мария каждый день ждала — должно что-то случиться! Так просто, так глупо не могло кончиться: плохое ли, хорошее ли, счастье или горе, но что-то должно было дополнить этот разрыв.

Однажды весной «чуть не случилось», и в том, что «не случилось», она винила себя.

Весна стояла холодная, вьюжная, деревья стучали на резком ветру обледенелыми ветками, сугробы лежали твердые, как камень. И неожиданно развезло — отяжелел, стал крупичатым снег, раскисла дорога, зеленоватые лужи начали появляться около потемневших сугробов. К ночи не подмерзало. Тот вечер был сырой, теплый, со звоном падающих сосулек, с галчиным граем в сосновой роще. В тот вечер Мария собиралась на предпосевное собрание в МТС. Это последнее перед севом собрание, обещало быть не столько производственным, сколько торжественным — итоги подготовки к севу, напутствия, вновь обязательства… Мария должна на нем выступить. На это собрание мог прийти и Роднев. Вполне мог. Она достала из комода летние легонькие сапожки, вместо обычного рабочего полушубка надела коротенькую, подбитую беличьим мехом шубку, поверх шубки распустила бахрому пухового платка. Повернулась перед зеркалом и тайком порадовалась: из-под белого пушистого платка с мягкой грустью глядели темные глаза — что ни говори, — хороша. За стойкой, покряхтывая и охая после сна, возилась, гремя самоварной трубой, хозяйка Анфиса Кузьминична. Она собиралась в больницу на ночное дежурство. Мария загадала: если в то время, когда она будет запирать свою дверь, Анфиса выглянет и полюбопытствует: «Куда собралась, милая?», то Василий не придет на собрание в МТС, она его в этот вечер не увидит; если же хозяйка не выглянет, не спросит — придет.


Еще от автора Владимир Федорович Тендряков
Весенние перевертыши

Повесть о подростке, о первой влюбленности, об активной позиции человека в жизни, о необходимости отстаивать свои идеалы.


Хлеб для собаки

Рассказ «Хлеб для собаки» повествует о трагической судьбе русского крестьянства в период сталинских репрессий, весь ужас которых остался в памяти автора мрачным следом детских воспоминаний.


Расплата

В повести «Расплата» известного прозаика Владимира Тендрякова читатель встретится с целой галереей колоритных образов. Глубину характеров своих героев, отношение к действительности писатель всегда измерял главной мерой сегодняшнего дня — человеческой, личной и гражданской совестью каждого. Боль, тревога за человека у Владимира Тендрякова пробиваются сквозь самый разный жизненный материал, различные сюжеты, ситуации и характеры к единому и конечному: закономерностям нравственной жизни современного человека и общества.В центре повести «Расплата» (1979) представлен конфликт с совестью на фоне изображенного автором главного изъяна советской школы — отсутствия полноценной духовной основы в воспитании и образовании.


Свидание с Нефертити

…Роман «Свидание с Нефертити» повествует о простом деревенском пареньке, шагавшем дорогами войны, о формировании художника, которое происходит в процессе острой борьбы.


Не ко двору

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Ночь после выпуска

В книгу вошли повести «Весенние перевертыши», «Ночь после выпуска», «Шестьдесят свечей», «Расплата».


Рекомендуем почитать
Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.