Среди кочевников Северной Австралии - [3]

Видимо, сами юленгоры очень туманно его себе представляют: это или некая безличная сила, или первопредок, «пославший» прародительниц на землю, или хозяин загробного мира; а может быть, Вангарр — просто общее и расплывчатое определение всего необычного, сверхъестественного. Забавно читать, как Чеслинг, следуя традиции всех миссионеров, старался превратить Вангарра в христианского бога-отца, как он втолковывал удивленным туземцам, что Вангарр послал на землю своего сына Иисуса. Но представление юленгоров о Вангарре действительно очень интересно для историка религии в связи с исследованием неясного до сих пор вопроса о происхождении образа бога. Как известно, у разных австралийских племен не редко встречались отдельные, зачастую туманные, но довольно разнообразные мифологические личности, которые могут рассматриваться как отдаленные предки позднейших богов. Это — то культурные герои, то демиурги, то фратриальные тотемы, то олицетворения неба, то духи-покровители племенных инициаций. Вангарр, видимо, один из таких образов. Сравнительный этнографический материал показывает, что на более поздней исторической ступени эти бесформенные и расплывчатые мифологические образы сольются в более компактный персонаж племенного бога.

Читатель также найдет в книге Чеслинга интересные сведения и о социальном строе аборигенов, о кровнородственных отношениях, о семейной жизни. Очень характерно, например, что в Арнхемленде, видимо, нет отчетливо разграниченных племен. Правда, и в других частях Австралии племя составляло обычно лишь этническую общность, а не социальную единицу: оно имело свое особое имя, свою племенную территорию, свой диалект, свои обычаи, но постоянно действующей племенной организации, племенных вождей и т. п. не было; племя обычно распадалось на «локальные группы», которые собственно и являлись конкретными социальными единицами. Но у населения Арнгемовой земли племя оформлено еще слабее: здесь даже нет определенных племенных имен и племенных диалектов; общественная жизнь протекает в рамках небольших локальных групп, «орд» (hordes, как называет их автор). В настоящем переводе слово «орда» сохранено (за неимением более точного) для обозначения этих самостоятельных и обособленных локальных групп. У каждой орды есть даже свое особое наречие, непонятное соседним ордам. Всего в Арнгемовой земле, по словам Чеслинга, можно насчитать свыше сотни таких местных наречий (диалектов); и даже в небольшой части этой области, лучше изученной автором, он обнаружил тридцать пять диалектов. Подобной языковой пестроты еще не отмечалось ни в одной другой области Австралии. Правда, орды объединяются в более крупные группы, но их трудно назвать собственно племенами, и они не имеют, по-видимому, твердых и определенных названий.

Имя «юленгор» не племенное, а, видимо, собирательное обозначение всех туземцев. В сообщениях других авторов оно не встречается. Кстати, имя «муррнггин», которое Ллойд Уорнер употреблял как название одного из восьми племен Северо-Восточной Арнгемовой земли, Чеслинг относит лишь к жителям островка Мурунгга. Все эти названия, таким образом, очень неопределенны и расплывчаты. Видимо, степень племенной «консолидации» у населения Арнхемленда еще ниже, чем в других областях Австралии.

Довольно содержательно описаны условия материального быта аборигенов, который далеко не все прежние исследователи считали нужным описывать. Впрочем, и в предлагаемой книге эта сторона жизни аборигенов освещена менее подробно, чем духовная культура.

Большим недостатком книги Чеслинга является то, что он совершенно не коснулся системы колониального угнетения и дискриминации в отношении аборигенов, которая до сих пор существует в Австралии и о которой с гневом пишут все прогрессивные деятели, ученые, литераторы. Правда, Чеслинг описывает как раз ту группу племен, которая, до сих пор живя обособленной жизнью в малонаселенной стране, редко соприкасается с белыми поселенцами и администрацией; но все же и они страдают от расовой дискриминации. Автор обходит это молчанием. Сам Чеслинг, будучи миссионером, представляет, как уже говорилось выше, своего рода исключение среди этой категории людей: он не навязывает аборигенам новой религии, не высмеивает их старых верований и обычаев, относится к ним тактично, действует более тонкими и гибкими методами. Но едва ли можно думать, что и его преемники поступают столь же тактично. А впрочем, независимо от мягких или жестких методов христианизации, весьма сомнительно, чтобы аборигены что-нибудь выгадали от замены старой тотемической религии новым христианским вероучением. Если к их старым марайанам — тотемическим знакам Лягушки, Опоссума и других — прибавится новый, «марайан Иисуса», «Иисус-тотем, самый большой тотем из всех», как его величает сам автор, — едва ли их печальное положение сколько-нибудь улучшится. Оно может улучшиться лишь в том случае, если по отношению к коренному населению будет проводиться более прогрессивная и более демократическая политика.

С. А. Токарев

ВВЕДЕНИЕ

Арнхемленд! Здесь рыбы взбираются на деревья, солнце садится в море, горящее зеленым огнем, а женщины хранят человеческие черепа. Здесь обитает человек, который бреет себе голову и съедает умершего воина, чтобы вобрать в себя его силу. Здесь всемогущ знахарь, врачующий недуги растираниями, поколачиванием и «высасыванием» камней и костей животных из тела покорного пациента. Здесь, у заводей дикого Севера, живут бродячие охотники, сохранившие свои обычаи с незапамятных времен.