Среди богомольцев - [31]
Однажды, покупая цветы, я разговорился с монахом, который уже более десяти лет торгует ими. Он с полным равнодушием передавал мне смертные случаи многих своих знакомых и только беспрестанно крестился за упокой их.
– Как же вы-то не боитесь после этого? спросил я его.
– Тут бояться нельзя, ответил тот: – потому чуть сробеешь и пропал. Надо помнить, что если без воли Божией волос с головы не погибнет, то как же монаху пропасть можно? Умереть Бог не допустит, коли есть непрощённые грехи. Вот болгарин не погиб, хоть и свалился; значит ему не все ещё грехи прощены. Да и чем же жить нам, как не цветами? Десять лет ими только и кормлюсь.
– Значит привычка?
– Тут никогда не привыкнешь, никогда не понадеешься на себя. Вот старец мой двадцать лет собирал цветы, да все-таки сгиб в прошлом году, а я, может быть, в нынешнем сгибну. Я впрочем, не один хожу. Коли провалюсь, узнают – поминать станут, а больше мне ничего не надо.
Из этих слов можно видеть, какого закала отшельники преимущественно занимаются сбором цветов богородицы.
Главный сбыт рукоделий монашеских производится по субботам в Карее, на тамошнем рынке, и труженики тащат к этому дню в Карею все, что успели наработать и пособрать в течении недели.
Карие – небольшой монашеский городок, подобный которому едва ли где отыщется на белом свете. Этот оригинальный городок живописно поместился на восточном склоне афонского хребта, высоко над морем и в самом центре монашеского царства. Состоит он из разнокалиберных домиков, принадлежащих монастырям и отдельным монахам, и заселены эти домики или самими монахами, или отдаются в наём приезжим мирянам. Всех домиков насчитывают здесь до двух сот, и при них находится 120 церквей православных. Карие недаром называется столицей Афона: к ней действительно монастыри относятся, как провинциальные города к своей столице. Каждый монастырь имеет здесь своё подворье (кунак), где живут монастырские поверенные и останавливаются гости и поклонники. Здесь помещается афонский протат – высшее правительственное собрание, управляющее внешними и внутренними делами всего Афона, и живёт представитель турецкой власти со своей канцелярией. Здесь находится единственная на Афоне монашеская школа, гостиный двор и наконец, главная тюрьма – высокая грязная башня, куда сажают монахов за важные преступления.
Построена Карие на манер всех вообще восточных городов. Дома сжаты в кучу и лепятся друг на друга; между ними проложены узкие, кривые улицы с канавкой по средине, для стока нечистот; по улицам с обеих сторон устроены лавки, прикрытые сверху деревянными навесами, чтобы солнце не пекло, и в этих лавках заезжие купцы продают разные привозные товары. Тут, конечно, втридорога можно найти всё нужное для монашества – и разные ткацкие материи, и съестные продукты, и рабочие материалы, свечи, бумагу и даже душеспасительные книги. Характер Кареи чисто коммерческий, городской; мирские купцы придают ей заметный мирской оттенок, и по тому в ней, кроме должностных лиц, живут постоянно только монахи специалисты по торговой части и разные ремесленники, а остальные монахи бывают проездом и, справив что нужно, торопливо уезжают восвояси. Киновиаты и строгие аскеты очень не жалуют Карею и, во избежание соблазнов греховных, стараются бывать в ней как можно реже. Жители штатных монастырей и богатые келиоты напротив к ней благосклонны и считают поездку туда лучшим развлечением.
По субботам, в базарные дни, на главной улице Кареи ставится ряд столов и на них монахи грудами наваливают кресты, чётки, иконы и другие произведение Афона. Городок оживляется, монашество толкается между столами, снуют приезжие поклонники, но все-таки продающих больше, чем покупающих. Между народом также порой пробиваются увечные и слабые келиоты, прося милостыню. Замечательно, что на этих базарах не слышно ни криков, ни шумного спора, всё как-то обходится тихо и мирно: продавцы никому не навязывают своих изделий, а смиренно стоят у столов, опустив головы, и ждут кого пошлет им Господь. Купят рукоделье – келиот на вырученные деньги тут же покупает себе съестные припасы на целую неделю и материалы для дальнейших работ; не купят – молча сваливает свой товар в торбу и тащит его в свою келью до следующей субботы. Если народу мало в Карее, то на базаре полная тишина, и продавцы, стоя за столами, правят часы и тянут на четках каноны. Три раза в год – в Рождество, Пасху и Успенье в Карее бывает ярмарка. К этим дням из Солуна привозят на Афон большие тюки с товарами, и игумены монастырские закупают для братии материи и кожу, из которых потом они шьют себе рясы и обувь.
Так как Карие не монастырь, то для неё сделаны некоторые послабление афонского устава: на улицах свободно курят табак и продают мясо, для чего нарочно устроены бойни баранов. Со всех окрестностей свозят сюда петухов, и пенье их день и ночь раздается над Кареей. Замечательно, что без куриц петухи живут между собою очень дружно, вместе прогуливаются и сидят на жердях и огородах, заливаясь по очереди песнями, а если и дерутся, то очень редко, На петухов огромный запрос в монастыри штатные и некоторые кельи
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.