Спящие - [43]

Два ряда ограждений высятся посреди дороги, где заканчиваются государственные лесные угодья и начинается Санта-Лора, отмеченная россыпью хижин в лесу. На старом указателе неподалеку виднеется надпись «Добро пожаловать в Санта-Лору».

Каких-то два месяца назад Мэй ехала по этой самой дороге в мамином «вольво», нагруженном новыми простынями, новыми нарядами и даже мини-холодильником, который так и пролежал в коробке. Сколько надежд, сколько чаяний она возлагала на эту поездку, как верила, что в Санта-Лоре начнет все с чистого листа.

Толпа громко требует продовольствия, воды, а главное – информации. Какой-то мужчина спрашивает о дочери. Женщина разыскивает мужа.

– Его увезли на «скорой» – и с концами! – твердит она.

На все вопросы двое военных за забором реагируют одинаково – медленно качают головой. На них камуфляжная форма, тяжелые ботинки и солнцезащитные очки. Они бы рады помочь, но нечем. Вид у них и впрямь виноватый, как у нашкодивших мальчишек, но на боку тускло мерцают черные стволы винтовок.

– Возвращайтесь домой, – бубнит сквозь маску солдат. – Там вы будете в безопасности.

– Но мы не местные! – кричит женщина в мятом деловом костюме. Они вместе с девятью-десятью коллегами приехали сюда на конференцию. – А теперь нас не выпускают. – По босым ногам Мэй узнает в ней женщину, увиденную накануне. – И куда нам деваться?

В небе парят два вертолета с телевизионщиками. Со всех каналов репортаж о сбежавших студентах потеснила поистине шокирующая новость: впервые в истории США изолировали целый город.

– Ау, парни! – пытается привлечь внимание караульных Мэтью.

– Здесь, вообще-то, очередь! – осаживают его из толпы.

Час ожидания не приносит результатов. По небу плывут перистые облака. Какой-то пес семенит по дороге, волоча за собой поводок. «Чья собака? – спрашивают в толпе. – Чья собака?» Вопрос повторяется, пока пес не исчезает из виду, жетоны на ошейнике болтаются непрочитанными, поводок по-прежнему шуршит по земле. Сложно не думать, какая судьба постигла человека, выпустившего этот поводок.

Когда подходит их очередь, Мэтью и Мэй преуспевают не больше других.

– Кто вас сюда направил? Разворачивайтесь, – ворчат солдаты.

– Но мы контактировали с зараженными и сейчас хотим сделать как лучше, – упирается Мэтью.

Военные переглядываются: они явно принимают Мэтью за чокнутого. Наконец один достает желтую листовку и тычет пальцем в номер телефона.

– Обращайтесь туда.

– Мы уже звонили, – вклинивается Мэй. – Они сказали идти к вам.

– Ну позвоните снова, – пожимает плечами военный. – Уточните.

Поблизости раздается крик. Скрежет металла по мостовой.

– А ну стоять! – рявкают солдаты.

Какой-то мужчина пытается перелезть через заграждение.

– Саид! Вернись! – взывает к нему женщина.

– Ни с места! – командует ближайший к Мэй военный. Он не вскидывает винтовку, но если присмотреться, видно, как пальцы крепче стискивают ствол.

– Вы не имеете права нас удерживать. – Мужчина говорит с акцентом, но Мэй не может разобрать, с каким именно. – А как же свобода личности?

На нем серый костюм и классические туфли. Он уже перекинул одну ногу через забор.

– Саид! – силится образумить его женщина. – Какая муха тебя укусила?

К ее голосу присоединяется второй, мальчишеский:

– Папа, перестань. Пожалуйста!

Женщина продолжает молить на другом языке, очевидно на арабском, но наверняка не скажешь.

Привлеченные разыгравшейся драмой, вертолеты снижаются и кружат почти вплотную.

Мужчина бредет между заборами как по опустевшему рву. Стеклянный взгляд, неуверенная походка. Внезапно он заливается слезами. Впереди темнеют леса и горы – лесные угодья простираются на двадцать квадратных миль по обе стороны дороги. Мужчина продолжает идти. Взбирается на второе заграждение.

– Не двигаться! – приказывают солдаты, однако нарушитель даже и не думает подчиняться. Под подошвами его ботинок блестит желтая светоотражающая разметка, пока он преодолевает последнюю преграду.

Солдатам почти удается его поймать, но в последний момент мужчина уворачивается и тяжело приземляется на асфальт. Мэй замечает в их глазах страх – страх дотронуться до потенциально зараженного.

На мужчину наставляют винтовки.

– Прошу, не стреляйте! – рыдает женщина в бежевых брюках, золотых сережках и с зеленым шелковым шарфом на шее. Рядом с ней мальчик лет одиннадцати-двенадцати. – Не знаю, что на него нашло. Вообще он профессор.

Мужчина устремляется к солдатам.

– Выпустите меня! Вы обязаны нас отпустить.

– Сэр, пожалуйста, – пробуют образумить его военные. И уже мягче добавляют: – Возвращайтесь домой.

– До моего дома пять тысяч миль! – беснуется мужчина. – Я бежал с родины не затем, чтобы меня снова посадили за решетку.

Женщина кричит и со слезами умоляет военных не стрелять.

После эксперты выдвинут гипотезу, что вирус незаметно поражает мозг еще до наступления стадии сна. Бодрствующее сознание начинает проявлять признаки, характерные для спящего. В миндалевидном теле – сосредоточении наших эмоций – активность повышается, в коре головного мозга, отвечающей за логику, напротив, падает. Импульсивность возрастает. Именно этим специалисты впоследствии объяснят случившееся.