Глава 9
Неизвестный фактор?
I
Когда, проводив доктора Кеннеди до машины, Джайлз вернулся в гостиную, Гвенда сидела там же, где он оставил ее. На ее щеках выступили красные пятна, глаза лихорадочно блестели. Она обратилась к нему срывающимся голосом:
— Как это говорится в поговорке? И так и эдак, смерть или безумие? Так оно и есть: смерть или безумие.
— Гвенда, дорогая моя…
Джайлз подошел к жене, обнял ее и почувствовал, как она дрожит.
— И зачем нам понадобилось ворошить прошлое? Зачем? Ее задушил мой собственный отец. И голос, который я слышала, принадлежит ему. Нет ничего удивительного в том, что я все вспомнила и так испугалась. Мой собственный отец!
— Подожди, Гвенда, подожди. Мы ведь не знаем точно…
— Конечно, знаем! Он же сказал доктору Кеннеди, что задушил свою жену, разве нет?
— Но доктор убежден, что это не так…
— Потому что он не нашел трупа. А труп был. Я его видела.
— Ты его видела в холле, не в спальне.
— Какая разница?
— А разве это не странно? Зачем твоему отцу было говорить, что он задушил свою жену в спальне, если на самом деле он задушил ее в холле?
— Не знаю. Это не имеет значения.
— Я придерживаюсь другого мнения. Подумай хорошенько, дорогая. В этой истории очень много странного. Допустим, твой отец действительно задушил Хелен. В холле. Что было дальше?
— Он поехал к доктору Кеннеди.
— И рассказал ему, что задушил свою жену в спальне. Они приехали в этот дом, но никакого трупа не нашли. В спальне его тоже не было. Послушай, без трупа убийства не бывает. Так куда же твой отец его дел?
— Возможно, труп был, и доктор Кеннеди помог ему избавиться от него и никому ничего не сказал, но нам он в этом, естественно, не признается.
Джайлз покачал головой:
— Нет, Гвенда. Я не могу представить себе Кеннеди, совершающего подобный поступок. Он трезвый, практичного ума шотландец, а ты предполагаешь, что он, рискуя головой, стал сообщником преступления. Я не думаю, что он на это способен. Вот если бы был процесс, он сделал бы все возможное, чтобы выручить твоего отца, свидетельствуя о его психической неуравновешенности. Такое вполне вероятно. Но с какой стати он стал бы соучастником убийцы? Келвин Халлидей не был ему ни настоящим родственником, ни близким другом. А убили его сестру, которую он явно нежно любил, хоть и осуждал, в силу своего викторианского воспитания, ее поведение. Думаешь, ради тебя он стал бы помогать ему избавиться от трупа? Но ты ведь даже не родная дочь его сестры. Нет, Кеннеди никогда бы не согласился скрыть преступление. Единственное, что он мог сделать, — это выдать ложное свидетельство о ее смерти от сердечного приступа или что-то в этом роде. Да, на такой поступок он, пожалуй, пошел бы, но нам совершенно точно известно, что он этого не делал, так как в метрических книгах ее смерть не зарегистрирована. К тому же, если б он так поступил, он сказал бы нам, что его сестра умерла. А теперь исходя из всего этого объясни мне, если можешь, куда делся труп.
— Мой отец мог закопать его где-нибудь… Например, в саду.
— А потом отправиться к Кеннеди и заявить ему, что он убил свою жену? С какой целью? Ну почему бы тебе не поверить в то, что она ушла от него?
Гвенда откинула волосы со лба. Ее напряжение начало проходить, пятна на щеках исчезли.
— Я не знаю, — призналась она. — После того как ты все так логично изложил, моя версия действительно кажется маловероятной. Ты считаешь, доктор Кеннеди сказал нам правду?
— Да, я в этом убежден. С его точки зрения, здесь нет ничего непонятного. Галлюцинация принята за реальность. Кеннеди ни на секунду не сомневается в этом, так как убийства без трупа не бывает — мы только что об этом говорили. Здесь наши с ним мнения расходятся: мы знаем, что труп был. — Он помолчал и добавил:
— Если встать на его позицию, все сходится: недостающая одежда, чемодан, прощальная записка и полученные впоследствии от сестры два письма.
— Да, ее письма… Как мы можем объяснить факт их существования?
— Пока что никак, но мы должны это сделать. Если исходить из того, что Кеннеди говорит правду — что, я повторяю, по-моему, так и есть, — нам надо найти этому объяснение.
— Надо полагать, они действительно были написаны рукой его сестры. Он узнал ее почерк?
— Знаешь, Гвенда, я не думаю, что он задавался таким вопросом. Речь же шла не о подписи на чеке. Если почерк, которым были написаны оба письма, мало чем отличался от почерка его сестры, ему просто не пришло в голову усомниться в их подлинности. Он же считал, что она ушла с другим человеком, и письма были тому подтверждением. Вот если бы он не получил от нее никаких известий, тогда бы он мог засомневаться. И тем не менее здесь есть кое-какие моменты, на которые он, похоже, не обратил внимания, но меня они настораживают. Оба письма до странности безличны. Ответить на них можно только до востребования, на адрес почтового отделения. В них нет ни слова о мужчине, к которому она ушла. Все говорит о ее твердом намерении порвать прежние связи. Именно такие письма написал бы убийца, если бы хотел усыпить подозрения родственников своей жертвы. Отправить же письма из-за границы не составляет большого труда.