Спящая красавица - [7]

Но с двух часов прилив денег прекратился. Требования на билеты были, правда; но без платы. Полицейский надзиратель прислал записочку с просьбой «вручить подательнице два билета». Секретарь попросил, «если можно», доставить ему три билета. Исправник приказал через рассыльного, на словах, оставить для него в первом ряду два места. Даже полицейский писец с грустными глазами и таким видом, о котором говорится «Богом убитый человек», и тот захотел «местечка получше». Пришлось дать билеты типографщику, жене Дувида Зурмана, портному, хозяину гостиницы, каким-то барышням, рекомендованным Розалией Валентиновной, брату буфетчика.

Погода весь день была такая, что магик постоянно переходил от страха к надежде. С утра было тепло, и солнце светило. Потом вдруг поднялся холодный ветер, а после обеда пошёл дождь. Переставал он несколько раз и снова начинался. Если дождь вечером будет идти, то сбор не выгорит. А тогда хоть в петлю полезай.

Чтоб не впадать в уныние, магик пил и закусывал «солёненьким», а буфетчик, которого он угощал, закусывал сахаром.

В этот день все кредиторы пресмыкались пред доктором Тириони. А он то смирялся и был любезен, то кричал, хватая себя за волосы, когда не все стулья оказывались налицо, или рабочие медлили сколачивать эстраду.

На расположение его духа влияла также Марилька. Многие фокусы без неё не могут идти: ни «зонтик волшебника», ни «звезда Мефистофеля», ни «танцующий платок», ни «превращение дамы в курицу», а самое главное, пропадёт то отделение вечера, которое в афише названо: «Сила магнетизма или спящая красавица». Напечатано это огромными буквами, и с обеих сторон на заманчивую строку указывают ещё по две пары рук…

Время шло, доктор Тириони всё больше и больше волновался.

Наконец, он сел на извозчика и поехал в гостиницу.

– Марилька! – сказал он, входя. – Мы погибли… если ты не захочешь… Что мальчик? – перебил он себя, понизив голос.

– Сене лучше! – проговорила Марилька с бледной улыбкой.

Магик потёр руки и поцеловал жену.

– Гора с плеч!.. Я знал, что он будет здоров… Я тебе говорил!

Он в волнении подошёл к постели.

– Голубки? задохлись, – объясняла Марилька, указывая на голубей, неподвижно белевших возле Сени, – и как только они задохлись, наш ребёночек почувствовал это и говорит: «Мама!..», так и говорит: «Ма-ма!..»

– Удивительно! – произнёс магик и потрогал голубей.

Они окоченели. Сеня чуть слышно дышал и смотрел на отца мутным взглядом. Пузырь со льдом лежал в головах, подушка был мокрая, и хотя в номере было жарко, но холодом веяло от этого крошечного существа, с вытянутыми ножками, с длинными иссохшими ручками, которые судорожно ловили одеяло.

– Главное, что голубки? задохлись, – говорила Марилька, придавая этому обстоятельству огромную важность. – Розалия Валентиновна сказала, что ежели голубки? задохнутся, так это к ним, значит, болезнь перешла, а из мальчика вышла.

Магик промолчал. Он наклонился над сыном и поцеловал у него руку. Когда он поднял голову, Марилька увидела, что по его щеке катится слеза.

– Так вот, Марилька, – начал он, отворачиваясь и стараясь глядеть в окно, – теперь Сене лучше, и поедем со мною в клуб… А сюда я пришлю женщину от Розалии Валентиновны, и она досмотрит…

– Какую женщину? – вскричала Марилька.

– Да ты мне, Марилечка, нужна для вечера…

– Убирайтесь! – сказала Марилька, побледнев. – Обойдётесь и без меня! Как это я брошу ребёнка, хотела бы я знать? На чужие руки? Какие вы варвары, ах, какие вы варвары, Павел Климентьич!!! – заключила она и разрыдалась.

Никогда магик не слышал от жены ничего подобного. Он был всегда груб, а она всегда ласкова. Прежде он избил бы её. Но сегодня что-то не позволило ему поднять на неё руку. Он только вздохнул и, нахлобучив цилиндр, вышел.

VIII

О своём горе магик рассказал Розалии Валентиновне. Ласковое выражение лица доброй женщины сменилось на минуту злым.

– Эки нежности! – сказала она в сердцах. – Да неужели ж вы не можете без неё? Как-нибудь уж постарайтесь, Павел Климентьич! Не возвращать же билеты! Шутка ли! Сколько мы затратили!.. А барышню я вам найду… Вот муку приняла на себя! Ванечка! А, Ванечка! – обратилась она к мужу. – Пошли-ка ты кого-нибудь за Пашкой… Пашка будет кстати! – сказала она магику. – Золотая девочка!

Через несколько минут явилась Пашка. Она была рыженькая и в веснушках. На ней было модное драповое пальто, белый платочек, съехавший на затылок, фильдекосовые буракового цвета перчатки, а чёрные кругленькие глазки бегали как у зверка.

Розалия Валентиновна объяснила ей, что от неё требуется.

– Выдумали! – закричала Пашка. – Ха-ха-ха!

Однако, она согласилась примерить корсет и пошла с магиком в маленькую уборную, находившуюся при зале. Пашка нисколько не стыдилась и хохотала, чувствуя прикосновение пальцев магика, когда он затягивал ремни. Нос его налился кровью.

– Отлично, – сказал магик со вздохом облегчения и с любезной улыбкой.

– Я вас видела, – лукаво проговорила Пашка, поворачиваясь.

Корсет сидел на ней точно вылитый, спускаясь, с одной стороны, по бедру, до колена.

– Где вы меня видели?

– У судьи… Помните, вы шли, а я лежала на диване.