Чемоданчик с глухим всплеском упал в цистерну.
А стрелка вокзальных часов коснулась восьми.
Мгновенье спустя раздался оглушающий грохот. Сперва взрывная волна устремилась вверх, к навесу над цистерной, потом пошла и в стороны — деревянные столбы цилиндра цистерны изогнулись и разлетелись на куски, выстреливая обломки далеко вокруг. Наконец все окутало высокое белое облако пыли.
Сильвия подняла голову. Также и Треви с Куадри. Теперь, наконец, все было позади.
Давиде вскочил на ноги и побежал к Стефано, который продолжал лежать на земле почти у самого места взрыва. Подбежал к нему и обхватил руками. Лицо у Стефано все почернело. Глаза закрыты. Давиде начал трясти сына, громко его звать.
— Стефано, ну ответь же мне!
Стефано приоткрыл глаза.
— Ну, теперь-то ты мне веришь? Скажи, что веришь!
Давиде чувствовал, как у него по щекам текут слезы.
— Верю, верю. Ты здорово бегаешь стометровку.
Сильвия смотрела на них издалека и увидела, как они вдруг, не вставая с земли, обнялись, и улыбнулась. Стефано поднял глаза на отца. И тоже заплакал.
— Я ж тебе уже говорил, что это помогает…
Давиде кивнул и прижал к себе сына. И Стефано обхватил его руками за шею.
— Стисни меня крепче, папа. Мне все равно уже не будет больно.
