Спросите Колорадо: или Кое-что о влиянии каратэ на развитие библиотечного дела в США - [44]
— Я не знаю подробностей, он в Денвере живет, дома, наверное.
— Ничего подобного, — вмешалась Элизабет. — Ему стало плохо в библиотеке, мне Стив сказал. Вот только зачем его туда понесло…
Я придвинула к себе чашку с остывшим белым чаем и выпила ее залпом, совсем забыв о наставлениях Лоры. Лора укоризненно поджала губы, я спохватилась и сделала задумчивое лицо, как бы вслушиваясь во внутренние ощущения. Пить все равно хотелось нестерпимо.
— Можно я еще налью? — спросила я Лору. — Вкус такой… особенный.
— Конечно! — обрадовалась Лора. — По второму разу этот чай еще ароматнее становится. — Она плеснула кипятку в заварочный чайник и лежавшая на дне привядшая медуза вновь заколыхалась всеми своими щупальцами. Почему-то мне припомнилась общежитская юность, когда заварка ближе к утру то и дело кончалась насовсем, и тогда мы тоже проделывали подобные эксперименты, и даже пили получившуюся бурду, называя ее просто: «первая», «вторая» и так далее «производными» до тех пор, когда как-то раз в нашей комнате осталась ночевать тихая профессорская дочка Леночка. Задумчиво помешивая ложечкой желтоватую водичку с редкими чаинками, она прищурилась и сказала, что такой вот чай — единственное яблоко раздора ее родителей. Мама называет его «Белая ночь», а папа именует не иначе как «Писюхой».
— А вы что, дома пьете по второму разу заваренный чай? — изумились мы.
— А какая разница? — пожала плечами Леночка. — Вкус-то все равно зависит от сахара. Но только мы дома в чай всегда с самого начала соду подсыпаем, тогда у него цвет остается темный даже по третьему разу…
С тех пор вторая производная от чая именовалась в нашей комнате «Писюхой», а третья — «Белой ночью». Но до соды мы, правда, так никогда и не опустились, — нельзя же так издеваться над чаем!
Я осторожно отпила глоточек «первой производной». Удивительно, но вкус правда стал лучше — почти исчез привкус веника, да и аромат испарился.
— Здорово, — искренне сказала я.
— Вот видишь! — возликовала Лора. — Я же говорила!
— Ну так что мы делать будем? — нарушила затянувшееся молчание Джуди. — Мы что-нибудь можем сделать?
— Наверное, ничего, — вздохнул Джон. — Я просто не знаю, что делать. Я остался за старшего в отделе, а у меня никаких зацепок. Единственное утешение, — к нам срочно направили Томаса, он уже ведет расследование, и должен вот-вот предоставить результаты. Но если до конца недели мы не соберем новую версию, меня с треском выгонят.
— И не только тебя, — утешила его Элизабет, — половина «Сатурна Три» вылетит вслед за тобой, а оставшихся понизят в должности. Но да ты не переживай — у Томаса все должно получиться как обычно, я в этом уверена.
И она как-то двусмысленно хихикнула, а Джуди и Лора дружно расхохотались.
Я удивленно на них посмотрела:
— Я что-то пропустила?
— Да ты вообще с Томасом встречалась? — поинтересовалась Джуди.
— Не думаю, — вмешалась Элизабет. — Он уехал в Европу задолго до того, как Инна начала у нас заниматься.
— Ну, тогда у тебя все впереди, — вздохнула Лора.
— Что именно? — полюбопытствовала я.
— Ничего особенного! — отрубила Лора. — Просто знакомство. Томас очень интересный человек, с ним стоит пообщаться.
Мы еще немного помолчали и решили расходиться. Дойдя до стоянки, я тронула Джона за плечо.
— Подожди, не уезжай.
Он растерянно топтался возле моей машины, пока я рылась по всем карманам разбросанной на заднем сиденье одежды.
— Вот! — наконец отыскалась эта зловредная фитюлька, — Держи! — Я сунула злосчастную вещицу прямо ему под нос.
— Что это? — в ужасе отшатнулся Джон.
— Я не совсем уверена, но, возможно, это именно то, что ты ищешь. Я думаю, что эта штучка принадлежала Дереку. На, возьми.
— Ты что, шутишь? — у Джона от обиды задрожал голос. Я тоже почувствовала, как у меня защипало в носу от подступающих слез, и даже еле слышно всхлипнула — уж очень мне было жалко Джона.
— Я серьезно. Держи. Проверишь — позвони мне, ладно? Вот моя карточка, на обороте домашний и сотовый телефоны. Удачи.
Я влезла в машину, сдала назад, чтобы не наехать на застывшего столбом Джона, и отправилась домой с чувством выполненного долга. Хорошо бы еще, чтобы он знал пароль к этим файлам.
Четверг, 19
Очень дурно, если мужчины, навещая придворных дам, принимаются за еду в женских покоях. Достойны осуждения и те, кто их угощает.
Нередко дама старается принудить своего возлюбленного к еде: «Ну еще чуточку!»
Понятно, мужчина не может загородить рукой рот и отвернуться в сторону, словно его берет отвращение. Хочешь не хочешь, а приходится отведать.
По-моему, не следует предлагать гостю даже чашки риса с горячей водой, хотя бы он явился вконец пьяным поздней ночью. Возможно, он сочтет даму бессердечной — и больше не придет… Что ж, пусть будет так!
Сэй-Сёнагон. Записки у изголовья.
Я люблю четверги. К четвергу денвериты и болдериты устают, настраиваются на благостный лад и, по-моему, даже прогуливают работу. Во всяком случае, машин на улицах по четвергам куда как меньше, чем в начале недели. Я доехала до работы за 37 минут — не рекорд, но оч-ч-ень хорошее время. Правда, потом десять минут ушло на поиск пожарников, которые бы смогли починить сломавшийся лифт с застрявшей внутри и ругающейся на трех языках Мей (по-русски она кричала «Блин!» и «А пошли вы все!», причем, как и Гарри, практически без акцента — у нее талант к изучению иностранных языков). Начальство сегодня опять митинговало в администрации, и можно было расслабиться и работать в свое удовольствие. Но на безрыбье, как известно, и рак становится рыбой, поэтому в отсутствие начальства Хелен совершенно преображается, носится туда-сюда и всем своим видом демонстрирует свою значимость, неудержимо напоминая мне Милновского кролика, друга Винни-Пуха.
Книга эта – вне жанра. Книга эта – подобна памяти, в которой накоплены вразнобой наблюдения и ощущения, привязанности и отторжения, пережитое и содеянное. Старание мое – рассказывать подлинные истории, которые кому-то покажутся вымышленными. Вымысел не отделить от реальности. Вымысел – украшение ее, а то и наоборот. Не провести грань между ними. Загустеть бы, загустеть! Мыслью, чувством, намерением. И не ищите последовательности в этом повествовании. Такое и с нами не часто бывает, разве что день с ночью сменяются неукоснительно, приобретения с потерями.
К 2134 году человечество получает возможность корректировать события прошлого. Это позволяет избежать войн, насилия и катастроф. Но не всё так просто. В самом закрытом и загадочном городе на Земле, где расположена Святая Машина — девайс, изменяющий реальность, — происходит череда странных событий, нарушающих привычную работу городских служб. Окончательную судьбу города решит дружба человека и ога — существа с нечеловеческой психикой, умудрившегося сбежать из своей резервации.
Автор книги В. А. Крючков имеет богатый жизненный опыт, что позволило ему правдиво отобразить действительность. В романе по нарастающей даны переломы в трудовом коллективе завода, в жизни нашего общества, убедительно показаны трагедия семьи главного героя, первая любовь его сына Бориса к Любе Кудриной, дочери человека, с которым директор завода Никаноров в конфронтации, по-настоящему жесткая борьба конкурентов на выборах в высший орган страны, сложные отношения первого секретаря обкома партии и председателя облисполкома, перекосы и перегибы, ломающие судьбы людей, как до перестройки, так и в ходе ее. Первая повесть Валентина Крючкова «Когда в пути не один» была опубликована в 1981 году.
В романе, написанном нижегородским писателем, отображается почти десятилетний период из жизни города и области и продолжается рассказ о жизненном пути Вовки Филиппова — главного героя двух повестей с тем же названием — «Когда в пути не один». Однако теперь это уже не Вовка, а Владимир Алексеевич Филиппов. Он работает помощником председателя облисполкома и является активным участником многих важнейших событий, происходящих в области. В романе четко прописан конфликт между первым секретарем обкома партии Богородовым и председателем облисполкома Славяновым, его последствия, достоверно и правдиво показана личная жизнь главного героя. Нижегородский писатель Валентин Крючков известен читателям по роману «На крутом переломе», повести «Если родится сын» и двум повестям с одноименным названием «Когда в пути не один», в которых, как и в новом произведении автора, главным героем является Владимир Филиппов. Избранная писателем в новом романе тема — личная жизнь и работа представителей советских и партийных органов власти — ему хорошо знакома.
Британка Руби мечтает найти могилу мужа, пропавшего без вести, покаяться в совершенном грехе и обрести мир в своей душе. Элис, оставив свою благополучную жизнь в Вашингтоне, мчится в Европу, потому что уверена: ее брат Сэм жив и скрывается под вымышленным именем. Немка Марта рискнула всем, чтобы поехать в Бельгию. Она отлично понимает, как встретят ее бывшие враги. Но где-то в бельгийской земле лежит ее старший сын, и она обязана найти его могилу… Три женщины познакомятся, три разные судьбы соединятся, чтобы узнать правду о мужчинах, которых они так любили.