Способ убийства - [27]

— А где ты остановилась, Анжелика?

— Я остановилась сначала на месте, его называют «теплый кровать». Знаете, что это такое?

— Нет. А что?

— Вы думаете, что-то грязный, но это не так. «Теплый кровать» — это место, где люди могут спать по очереди, как смена, компренде? Как будто одна комната снимают три человека. Ты приходишь спать, потом уходишь. Потом следующий приходит спать, потом уходит. Одна квартира снимают три человека. Очень хитрые, много динеро. Выгодно. Хозяину, не нам.

Анжелика невесело улыбнулась.

— Я была там, пока весь деньги ушел, а потом пошла жить, где двоюродная сестра. Потом я поняла, что стала — как вы говорите — обаза. Обаза. Когда что-то мешает жить.

— Обуза, — поправил Хейз.

— Si. Обаза. И тогда я нашла мужчину и пошла жить с ним.

— Кто он был?

— А, просто мужчина. Не совсем плохой, не имел дела полиция. Но я не живу с ним, потому что он бил меня один раз, а это я не люблю. Так я ушла. Иногда стала спать с другие мужчины, но только когда совсем нет деньги.

Она замолчала.

— Я скажу вам что-то.

— Что?

— В Пуэрто-Рико я была красивая девушка. Здесь я тоже красивая, но дешевка. Понимаете? Я иду на улица, и мужчины думают: «Я буду спать с эта девушка». В Пуэрто-Рико есть уважение. Совсем не так, как здесь.

— Как это?

— В Пуэрто-Рико девушка идет на улица, мужчины смотрят и радуются, приятно видеть. Девушка может немного вилять задом, мужчины любят, им нравится. И немного смеются, я хочу сказать, от всего сердца, без злоба. Здесь… нет. Здесь всегда думают: «Дешевый шлюха. Пута». Я ненавижу эта город.

— Ну, ты…

— Я не виновата, что не так хорошо знаю английский. Я учила испанский. Я знаю настоящий испанский, очень литературный испанский, очень хороший школа. Но испанский здесь не годится. Если говорите здесь по-испански, тогда вы иностранец. Но это и моя страна тоже, нет? Я тоже американка, нет? Пуэрто-Рико тоже есть Америка. До испанский здесь нехорошо. Кто говорит по-испански, это означает пута. Я ненавижу эта город.

— Анжелика…

— Знаете что? Я хочу вернуться остров. Я хочу вернуться и никогда не уехать больше. Я говорю вам. Там я бедный, но там я Анжелика Гомес. Я знаю, кто я такой. И в целый мир нет больше, нет другой Анжелика Гомес. Только я. А здесь я никто, только грязный пуэрториканкский дрянь.

— Не для всех, — сказал Хейз.

Анжелика покачала головой.

— У меня будет большая неприятности сейчас, нет?

— Да, очень большие неприятности.

— Si. И что со мной будет сейчас? Я пойду в тюрьму, а? Может быть хуже, если этот Касым умрет, а? А почему я порезала его? Хотите знать, почему я порезала? Потому что он забывает одна вещь. Он забывает то, что все забывают в этот город. Он забывает, что я — это я, Анжелика Гомес, и все, что я имею, — это мой собственность, и никто не может трогать, пока я не скажу трогать. Это я. Это мой собственность. Почему не могут оставить человек в покое? Казалось, она вот-вот расплачется. Хейз потянулся к ней и хотел взять ее за руку, но она затрясла головой изо всех сил. Хейз убрал руку.

— Простите, — сказала Анжелика, — я не буду плакать. В эта город быстро учишься, что от плакать нет польза, совсем нет польза. — Она кивнула. — Простите. Оставьте меня. Пор фавор. Пожалуста. Оставьте. Пожалуста.

Хейз встал. Вирджиния Додж опять занялась бутылью. Он небрежно прошел к доске циркуляров и встал у стены недалеко от выключателя. Так же небрежно достал из заднего кармана блокнот и стал делать записи.

Мальчики начали развлекаться раньше, чем обычно. Сейчас было только 6.25, но они вышли на улицу в половине четвертого, после скучной лекции по антропологии. В пятницу вечером, когда кончилась трудная неделя, в течение которой они томились на уроках, делая никому не нужные записи, мальчики были просто обязаны выпить, как настоящие мужчины. Они начали с пива в клубе колледжа, расположенного через улицу от главного здания. Но какой-то глупый новичок, которому было поручено неделю назад закупить провизию, забыл пополнить запасы спиртного, исчезавшие быстрее всего. Так получилось, что в холодильнике остались всего две дюжины банок пива, и пришлось искать утешения в другом месте. Мальчики были вынуждены покинуть свою привычную уютную нору и отправиться на поиски освежающей жидкости в город.

Они вышли из клуба, одетые в форму, обличающую их принадлежность к ученому сословию. На них были брюки с ремнями, затянутыми сзади, складки на брюках были тщательно смяты, а отвороты отрезаны. Поверх брюк были белые рубашки на пуговицах, а вокруг ворота рубашек повязаны яркие шелковые галстуки с большим узлом, заколотые золотыми булавками.

К тому времени, когда гуляки подошли, к третьему бару, они едва держались на ногах.

— Когда-нибудь, — сказал Сэмми Хорн, — я приду на этот проклятый урок антропологии и сорву блузку с мисс Амалио.

Потом я прочту лекцию о брачном ритуале «хомо сапиенс».

— Неужели кто-нибудь решится сорвать блузку с мисс Амалио? — спросил Баки Рейнолдс.

— Я, вот кто, — возразил Сэмми. — И я прочту лекцию о брачном…

— У него только секс на уме, — сказал Джим Мак Кейд. — Только и звонит об этом.

— Правильно! — выразительно подтвердил Сэмми. — На сто процентов!