Спокойствие - [68]
Гранитный мастер немного напортил с гербом, выбил в гнезде три ветки, сперва я разозлился, но потом подумал, что это моя ошибка, надо было сказать ему, пусть выбьет две, чтобы не было точь-в-точь, как на колпачке ручки, это же не рекламный щит, а могила. Хотя он не виноват, он привык работать по образцу, думал я, затем я сказал таксисту, подождите.
— Хорошо, но тогда я не буду выключать счетчик, — сказал он.
— Конечно, только отпаркуйтесь чуть подальше, — сказал я, поскольку не хотел, чтобы треск счетчика вклинивался в заупокойную молитву. Затем стали спускать гроб, я бросил на него цветок и увидел, что груда земли вся сплошь состоит из полуистлевших клочков бумаги. Из груды торчали то какие-нибудь ноты, то семейные фотографии. За пятнадцать лет даже червям оказались не по зубам. Четверо мужчин стали закапывать могилу, периодически перерубая пополам дождевых червей, а я решил прогуляться и попрощался с таксистом.
“Балканская” была временно закрыта из-за покраски. Несмотря на это, дверь была распахнута, чтобы проветривать подвал, метлу прислонили к косяку, а лестницу застелили целлофаном. Иолика внизу ругалась с рабочими, потому что стены выглядели темнее, чем она хотела.
— Когда краска высохнет, будет аккурат как на образце, целуюручки, — уверял маляр.
— Вы меня за дуру держите? — взрывалась Иолика. — Я вам еще вчера сказала, в этом хреновом подвале сыро. Говорила, или как? А то я не знаю. Перекрасьте все, как я просила, немедленно!
— И вы сами будете покупать материалы, целуюручки? Именновыпотомучто вся краска уже разведена в нужной пропорции. Я больше ничего докупать не буду, и, пожалуйста, примите это к сведению, — говорил мужчина, размахивая валиком, внезапно он оступился, и кремово-бежевая краска выплеснулась на целлофан.
— Докупишь как миленький, Питюка, это я тебе гарантирую. В Буде показывай свои фокусы, со мной не пройдет, а то я за себя не ручаюсь.
— Извольте не каркать, иначе нам не о чем разговаривать, целуюручки.
— Мы и не будем разговаривать. Сказала перекрасить — значит перекрасить, или марш отсюда, и лестницу свою убирайте.
— Завтра, целуюручки. Если вы купите двадцать кило дисперсии, мы завтра перекрасим хоть в серо-буро-малиновый, но сейчас к работе нельзя приступать, потому что прежний слой не высох. Когда он высохнет, целуюручки, будет аккурат как вы просили. И будьте так любезны не полениться посмотреть образец. Я же не указываю вам, как разбавлять пиво, извольте предъявлять претензии, когда стена высохнет, а цвет будет не такой, как на образце, — сказал Питюка.
Мне надоело слушать их споры, и я отправился домой, чтобы прибраться в квартире.
Я подумал, может, и к лучшему, что Эстер еще не вернулась, собственно говоря, что ей делать на похоронах, как ни крути, они видели друг друга всего два раза в жизни, и того хватило. Когда вернется, расскажу ей, что мама умерла. По крайней мере, успею навести порядок в квартире к ее возвращению. Скажу ей только — сердечная недостаточность. Впрочем, она и не спросит. Я же ее никогда не расспрашивал. Я терпел, когда она била меня кулаком по лицу, когда она запускала деревянной шкатулкой фирмы “Ремингтон” мне в затылок, и я оставался в неведении долгие годы. Конечно, я сам совершал ошибки, непростительные ошибки, но, по крайней мере, я их осознавал. Правда, что толку в том, что мы сознаем собственные слабости. Сегодня осознали, завтра забыли. И тут появляется Эвайордан. Прежде я считал себя чуть ли не ангелом, а на поверку оказалось, я грубое животное, как мой отец, как все остальные. Заговаривать о моей несчастной маме, вот этого не надо было, здесь Эвайордан промахнулась по-крупному. И оправдываться, что в разрыве всегда виноваты двое, тоже не надо было. Страшно подумать, до чего я дошел, каким подлым и смешным трусом я оказался. Нет большей трусости, чем двуличие. Даже темная одиночная камера не делает таким одиноким, каким делает ложь. Каждый новый флакон жидкого мыла с хлорным запахом все сильнее отдалял нас друг от друга, словно разлом святого Андрея в Калифорнии, но впрочем, уже не важно. В общем, наверное, даже к лучшему. Все отношения рано или поздно заканчиваются. Мы любили друг друга, мы мучили друг друга, но теперь все позади, думал я.
Наверно, жизнь могла сложиться по-другому, если бы мне столько лет не приходилось ухаживать за мамой, думал я. Но она все-таки была моей матерью, я не мог сдать ее в дом престарелого актера или в психиатрическую лечебницу. От меня она получила больше, чем до того дала двум своим детям вместе взятым. Мало кто будет каждый день варить еду для своей сумасшедшей матери и тем более мало кто выдержал бы этот спектакль с добровольным затворничеством. Она превратилась в живой труп, только потому что прежде жила не по совести. Даже секретарь парткома имел право плюнуть ей в лицо. Естественно, я не исключение, некоторые дети готовят еду для своих матерей, платят за них в кафе, но пятнадцать лет каторги вряд ли бы кто вынес. Вообще удивительно, что она продержалась так долго. В ее возрасте сердечная недостаточность у каждого второго, косит людей, как испанка в начале века, думал я. Я увидел пожилую женщину в Музейном саду, выгуливающую собачку, она шла, загребая гравий, и походка у нее была точь-в-точь, как у актрисы Веер, но я точно знал, что эта женщина просто похожа на маму и что подобные галлюцинации повторятся еще не один раз. Мама сядет рядом со мной в трамвае или на переднее сиденье в троллейбусе. Да, можно было предположить, чем весь этот балаган закончится, а что мы предполагаем, тем и располагаем. В конце концов, не раскроил же я ей череп топором, думал я. И врач сказал, сердечная недостаточность, думал я. Скорее инсульт, с сердцем у нее было все отлично, думал я.
В третьем томе четырехтомного собрания сочинений японского писателя Кобо Абэ представлены глубоко психологичный роман о трагедии человека в мире зла «Тайное свидание» (1977) и роман «Вошедшие в ковчег» (1984), в котором писатель в гротескной форме повествует о судьбах человечества, стоящего на пороге ядерной или экологической катастрофы.
Дженни Лоусон – не просто блогер и писатель, получивший немыслимое количество наград за свое творчество, но и обычный человек, который всю жизнь борется с непростым заболеванием. Эта книга – ее удивительное восприятие собственной жизни, в которой, равно как и в нашей, происходят и позитивные, и грустные события. С поразительной легкостью, самоиронией и небольшой искоркой сумасбродства она описывает происходящее с ней и окружающими так, как если бы все они были героями комедийных фильмов. Рассказанные в книге истории не только сделали безумно счастливыми уже тысячи людей по всему миру, но даже спасли несколько жизней, и мы уверены: они привнесут радость и в вашу жизнь, показав, что жить можно и нужно ярче!Содержит нецензурную лексику!
В сборник вошли лучшие повести и рассказы современного талантливого прозаика КНР — Фэн Цзицая, часть которых уже издавалась в СССР.Реалистическая манера изложения, психологизм, стремление глубоко проникнуть в личные и социальные мотивы поведения своих героев и постоянно растущее глубоко индивидуальное писательское мастерство завоевывают Фэн Цзицаю популярность не только в Китае, но и за рубежом.
ВНИМАНИЕ! ПРОИЗВЕДЕНИЕ СОДЕРЖИТ НЕНОРМАТИВНУЮ ЛЕКСИКУ! «Манипулятор» – книга о стремлениях, мечтах, желаниях, поиске себя в жизни. «Манипулятор» – книга о самой жизни, как она есть; книга о том, как жизнь, являясь действительно лучшим нашим учителем, преподносит нам трудности, уроки, а вместе с ними и подсказки; книга о том, как жизнь проверяет на прочность силу наших желаний, и убедившись в их истинности, начинает нам помогать идти путем своего истинного предназначения. «Манипулятор» – книга о силе и терпении, о воодушевлении и отчаянии, о любви и ненависти, о верности и предательстве.
Семь веков назад Цзонкапа, основатель Гелугпа, самой могущественной буддийской секты на Тибете, объявил Мечты и Желания опасными порождениями человеческого разума. Ради своих желаний человек способен не замечать никого вокруг, платить не только своей жизнью, но жизнями своих близких за достижение своей мечты.Желания – самый сильный двигатель и самое сильное разрушающее средство, заложенноев человеке. Можно ли отказаться от своих Желаний? Можно ли не погнаться за Мечтой? Не всегда человек решает за себя сам.
Книга является попыткой продолжения литературной традиции Эдварда Лира, Льюиса Кэрролла, Даниила Хармса.Автор рассказывает шутливо-пародийные притчи из жизни Мартина Лютера, в которых читатель обнаружит прозрачный намек на события и персонажей нашей недавней истории и современности.Несмотря на то, что в книге присутствует реальная география (Германия, Италия, Московия, Ватикан), эти земли не более реальны, чем также встречающиеся в книге сказочные Гиперборея, Гордиенштадт. События происходят от рождения Лютера до наших дней.Главные герои: Мартин Лютер, его ученики, последователи и, вообще, вся передовая протестантская общественность.