Сплетни и K-pop - [66]

Ария нажала на кнопку большим пальцем, и внутри пирамиды запульсировал мягкий белый свет.

— Наш цвет — белый! — произнесла она с тихим волнением.

— Да. Бриллиантово-белый, — уточнила Сори. — Очень красиво, да?

— Это прекрасно, — сказала Ария.

— Да, это действительно круто, сонсэнним, — согласилась я.

— Когда-нибудь вы будете выступать перед целой ареной, полной этих лайтстиков!

— Белый океан, — задумчиво сказала Ария, выключая лайтстик и аккуратно кладя его на стол. Я подняла его обратно и с удивлением обнаружила, что он оказался тяжелее, чем я ожидала. Его вес и отпечатанное на кнопке А-List заставляли все казаться таким реальным. Еще в январе, когда Ария впервые заговорила об океане из лайтстиков, это казалось таким далеким, как будто что-то, что могло случиться с другим человеком, не со мной. Но теперь The Dream Concert был почти на носу, и на трибунах действительно могли быть люди, размахивающие лайтстиками, точно такими же, как этот, — и они бы размахивали ими для нас.

— Итак, — сказала Сори, разорвав пакет с разноцветными кукурузными слойками и отправив одну в рот, — сегодня мы поем 2day/2night. Давайте разогреемся, пожалуйста.

После разминки мы приступили к нашему синглу, и сразу же что-то пошло не так.

— Turn off the lights. Geudeul-eul najchusibsio. And turn today into tonight. Turn off the lights.

— Ладно-ладно, хватит! — сказала Сори всего через несколько куплетов. Ее рука исчезла в упаковке со слойками и пошарила, пока не достала одну. — Первый куплет, пожалуйста.

— Naega il-eo nass-eul ttae neon salajyeoss-eo.

К счастью, это был не корейский, который сбивал меня с толку. Пение каким-то образом облегчало разговор на других языках: например, когда я пела итальянскую оперу, это была просто цепочка красивых нот и слогов. Проблема заключалась в том, что я должна была петь гармонию, но я все время соскальзывала в партию Арии. Я ничего не могла с собой поделать: она пела так агрессивно, что я не могла найти свои ноты.

— Элис, что случилось? — спросила Сори. — Сейчас ты напрягаешь голос.

— Просто я очень стараюсь оставаться в своей части, — объяснила я.

— Да, но ты не должна находить свои ноты силой. Это не та сила, которой я вас учу. Ты практикуешься в своих упражнениях?

— Да, я практикуюсь каждый день, — сказала я и для Арии, и для Сори.

— Твои голосовые связки, ты сейчас слишком сильно прижимаешь их друг к другу.

— Я очень стараюсь этого не делать, — сказала я, схватившись за горло обеими руками. — Мы можем просто попробовать еще раз?

— Да, хорошо.

— Naega il-eo nass-eul ttae neon salajyeoss-eo.

И снова я погрузилась в мелодию. Мой голос слился с голосом Арии, нота за нотой, и на этот раз я сама почувствовала напряжение в задней части горла, из-за чего голос звучал натянуто, почти хрипло. Несмотря на то, что я пела достаточно громко, чтобы соответствовать Арии, в этом не было никакой силы. Мой голос звучал ужасно, и это означало, что мы вместе звучали ужасно.

Сори снова перестала играть, прищелкнув мне языком, и по тому, как Ария откинула волосы с лица, я поняла, что ее раздражают все эти старты и остановки.

— Где твоя голова, Элис? — потребовала Сори.

— Я не знаю… Извините, — промямлила я. — Наверное, я просто была немного взволнована на этой неделе. Я могу сосредоточиться, обещаю.

Сори хлопнула в ладоши, создав небольшое облачко пыли.

— Вы обе, попрыгайте двадцать пять раз. Vámonos[43].

Ария пристально посмотрела на меня, и мы обе начали прыгать вверх и вниз, наши руки едва не задевали переполненные книжные полки рядом с нами. Сори считала, что это поможет расслабиться, когда мы слишком сильно забирались в свои головы, и самое странное было то, что обычно это срабатывало.

Когда мы закончили с прыжками, мы встали перед ее пианино.

— Готовы? — спросила Сори.

— Да, — сказала Ария.

— Готова, — сказала я.

— Naega il-eo nass-eul ttae neon salajyeoss-eo.

Я все еще боролась, но теперь и в голосе Арии тоже было что-то не так. Ее голос звучал повсюду, как будто она была взвинчена. У него был какой-то странный звук, который бывает, когда ты вот-вот заплачешь, но стараешься этого не делать.

— Turn off the lights… Geudeul-eul najchusibsio… And turn today into…

Ария резко остановилась и вскинула руки в воздух.

— Я не могу этого сделать, если она не собирается слушать меня, когда мы поем вместе!

— Я слушаю! — настаивала я. — Это невозможно сделать! Ты полностью подавляешь меня сейчас. Здесь абсолютно нет места для моего голоса!

— Ты думаешь, это моя вина? — спросила Ария. — Это ты не можешь придерживаться той части, которую тебе поручили!

— Хватит! — сказала Сори, захлопывая крышку пианино. Она убрала ноги с педалей и повернулась к нам лицом. — Кто-нибудь хочет сказать, что происходит, хм? — спросила она, хрустя большой слойкой между передними зубами.

— Я не знаю, — пробормотала я.

— Я тоже, — сказала Ария.

— Как продвигается домашнее задание? Вы вместе смотрите фильмы? — спросила Сори.

Ария постучала ногой по полу, а я засунула кулаки в карманы свитера. Никто из нас не взглянул на Сори. Мы не смотрели вместе ни одного фильма, но я не собиралась признаваться в этом.