Список ненависти - [73]

– Угу. – Я бросила взгляд на надгробие Ника. «Николас Энтони». – В конце дня вы слиняли от нас и мы со Стейси вас обыскались. А когда наконец нашли, вы поедали печенье в компании двух блондинок с Маунт-Плезант…

– Они были секси, – разулыбался Дьюс.

Я кивнула.

– А ты помнишь, что я сказала Нику, когда мы вас нашли?

Дьюс отрицательно покачал головой. Улыбаясь. Свободно опустив руки.

– Я сказала, что ненавижу его. Так и сказала: «Я ненавижу тебя, Ник». – Я нагнулась, подняла сухой лист и начала крошить его пальцами. – Думаешь, он знает, что я это не всерьез сказала? Он ведь не умер с мыслью, что я его ненавижу? Это было вечность назад, и мы в тот день помирились. Но иногда я пугаюсь: вдруг он помнил те мои слова? Вдруг в день стрельбы… когда я пыталась его остановить, он вспомнил их и поэтому себя убил? Считая, что я ненавижу его.

– Может, ты и ненавидишь его.

Поразмышляв над этим, я покачала головой.

– Я его очень сильно любила. – Я горько рассмеялась и снова покачала головой. – И в этом моя роковая вина. – Так сказал бы Ник, будь я страдалицей из его любимых трагедий Шекспира.

Послышался шорох одежды. Дьюс передвинулся на край скамейки и похлопал по ней. Я поднялась и села рядом с ним. Он взял меня за руку. На нем были перчатки. Его тепло передалось моим пальцам и распространилось по всему телу.

– Думаешь, он сделал это для меня? – тихо спросила я.

Дьюс задумался, затем плюнул себе под ноги.

– Думаю, он сам ни хрена не понимал, зачем это делает.

Такую возможность я не рассматривала. Может, я не знала о плане Ника, потому что он сам еще ничего не планировал?

Дьюс отпустил мою ладонь – без его тепла она тут же снова замерзла – и обнял меня одной рукой. Ощущение было странноватым, но не неприятным. Дьюс был близким другом Ника, и мне чудилось, что я чувствую руку Ника, его тепло. Я положила голову на плечо Дьюса.

– Можно у тебя кое-что спросить? – задал он вопрос.

Я кивнула.

– Если ты его очень сильно любила, то почему не приходила сюда?

Я задумчиво покусала губу.

– Мне не верилось, что он здесь. Куда бы я ни посмотрела – везде виделся он. Казалось невозможным, чтобы хоть какая-то частичка его была здесь.

– Знаешь, он ведь был моим лучшим другом, – сказал Дьюс.

– И моим.

– Знаю. – Его голос слегка напрягся. – Ладно, неважно.

Мы некоторое время посидели молча, глядя на могилу Ника. Небо потемнело, ветер усилился и листья вихрились вокруг моих лодыжек. По ногам бегали мурашки. Когда я задрожала от холода, Дьюс убрал руку и поднялся.

– Мне пора.

Я кивнула.

– Увидимся.

После ухода Дьюса я посидела еще пару-тройку минут. Смотрела на надгробие Ника, пока не заслезились глаза, а пальцы на ногах не занемели от холода. Наконец я встала и смахнула с надгробия лист.

– Прощай, Ромео, – произнесла тихо.

Я шла прочь, дрожа и не оглядываясь, хотя знала, что больше никогда не приду на могилу Ника. Он был «любимым сыном» Ма. Вырезанные на граните слова ничего не говорили обо мне.

37

У нашего дома стояла полицейская патрульная машина. За ней – автомобиль папы и видавший виды красный джип. Меня ледяной волной окатил ужас. Я доплелась до дома и вошла внутрь.

– Слава богу! – закричала мама, бросилась из гостиной ко входной двери и обняла меня за шею. – Слава богу!

– Мам?.. Что?..

За ней из гостиной вышел офицер в форме. С недовольным видом. Последовавший за ним папа выглядел мрачнее тучи. Я заглянула в гостиную и увидела доктора Хилера. Он сидел на диване, уставший и хмурый.

– Что происходит? – спросила я, отстраняясь от мамы. – Доктор Хилер? Что-то случилось?

– Мы уже собирались звонить в «Эмбер алерт»[15], – дрогнувшим от ярости голосом произнес папа. – Господи, что будет дальше?!

– В «Эмбер алерт»? Зачем?

Ко мне подошел полицейский.

– Вряд ли тебе понравится, если тебя будут ловить как убежавшего из дома подростка, – заявил он. – Учти на будущее.

– Убежавшего подростка? Я никуда не убегала. Мам…

Офицер направился к двери, и мама последовала за ним, благодаря его и извиняясь. На его плече трещала рация, и я не слышала большую часть их разговора.

Доктор Хилер поднялся, натянул куртку и подошел ко мне. На его лице отражались одновременно растерянность, грусть, злость и облегчение. Мне на ум снова пришли мысли о его семье. Я опять нарушила его семейный покой и уют? Мечтает ли его жена, чтобы я навсегда убежала?

– Была на могиле? – очень тихо спросил он.

Ни мама, ни папа его не услышали.

Я кивнула. Он кивнул в ответ.

– Увидимся в субботу, – сказал он. – Тогда и поговорим.

Затем он так же тихо поговорил в дверях с мамой – теперь извинения слышались с обеих сторон, – пожал папе руку и вышел.

Офицер добежал до полицейской машины. Доктор Хилер сел в свой джип и уехал безо всяких фанфар.

– Мне пора возвращаться, – сказал папа маме. – Дай знать, если тебе понадобится что-нибудь. И я остаюсь при своем мнении. Ей необходима помощь, Дженни. Той, что она получает, недостаточно. Из-за нее мы все страдаем.

Он посмотрел на меня. Я отвела глаза.

– Я услышала тебя, Тед, – вздохнув, отозвалась мама. – Услышала.

Папа мягко похлопал ее по плечу и вышел за дверь.

Мы с мамой молча смотрели друг на друга в опустевшем коридоре.