Спастись от опасных мужчин - [81]

Я поняла, куда мы едем, отнюдь не на какой-то склад. Они держали моего брата в самом очевидном из всех возможных мест – в его собственной квартире.

Микроавтобус остановился на обочине. Водитель не выключил двигатель и остался сидеть на своем месте. Тип с неестественно светлыми глазами открыл дверь, сидевший за моей спиной амбал тоже подвинулся к выходу. Они шли по обе стороны, не спуская с меня глаз. Мы вошли в дом, и микроавтобус уехал. Видимо, где-то была протечка или лопнула труба, потому что с потолка вестибюля медленно и мерно, со стуком метронома, капала вода. Флуоресцентные лампы мерцали, по полу пробежала крыса, дергая из стороны в сторону голым хвостом.

Мы двинулись вверх по лестнице.

Амбал шел впереди, а тот, у кого были чересчур светлые глаза, – сзади.

У меня по-прежнему не было выбора.

В первое мгновение мне показалось, что все в квартире обстоит как обычно – та же грязь, тот же тяжелый запах несвежего табачного дыма. Брэндон, как обычно, сидел на своем диване. Вот только руки и ноги у него были связаны клейкой лентой. Рядом с ним сидел мужчина со светло-русыми волосами, в темно-сером костюме и играл в какую-то игру на своем смартфоне. Он поднял голову, посмотрел на нас и положил телефон на диван. Его лицо было покрыто искусственным загаром из солярия, зубы казались чересчур белыми, как будто он каждое утро полоскал их с отбеливателем. Все остальное было таким же грязным и убогим, как и всегда: переполненные пепельницы, из которых вываливались окурки, и пустые коробки из-под пиццы.

– Ник?

– Брэндон!

Я хотела подбежать к нему, но амбал схватил меня за плечи. Он был чрезвычайно силен и удержал меня на месте без труда и даже смеясь. Я заставила себя расслабиться, поскольку не хотела доставлять ему удовольствие своими попытками вырваться. Его пальцы продолжали больно стискивать мои руки и после того, как я перестала двигаться. Мужчина с неестественно светлыми глазами привез из магазина мою сумку. Он высыпал ее содержимое на журнальный столик и с некоторым интересом посмотрел на мою «беретту».

– С тобой все в порядке? Они не причинили тебе вреда?

Брэндон улыбнулся, и я увидела в его глазах все тот же мягкий юмор.

– Вреда? Нет, Ник. Я скучал. Сидел здесь совсем один, не с кем было даже словом перемолвиться.

Я повернулась к мужчине со светлыми глазами:

– Как мне тебя называть?

Он оторвал от меня глаза и пожал плечами:

– Если хочешь, можешь звать меня Джозефом.

– Отпусти его, Джозеф. Потом делай со мной что хочешь. Он тут ни при чем.

– Мы можем делать с тобой что хотим и сейчас. Мы не заключаем сделок. К тому же он твоя плоть и кровь, а значит, он тут при чем.

– Чего вы хотите?

Он уставился на меня взглядом василиска:

– С кем ты говорила, Никки?

– В каком смысле – говорила? О чем?

Джозеф подошел к журнальному столику. Я заметила, что на полу лежит объемистый чемоданчик. Джозеф положил его на столик и осторожно открыл. Провода. Зажимы и какой-то большой металлический куб размером с коробку для обуви.

Аккумулятор.

– Я ни с кем не говорила, – сказала я. – Ни о чем из этого дела.

Он покачал головой:

– Забудь об этом. Не трудись. Мы все равно применим к тебе эту штуку. И будем использовать ее всю ночь, то на тебе, то на твоем брате. Пока не убедимся, что ты не скрываешь ничего, что нам нужно узнать.

Амбал ухмыльнулся:

– Причем мы никогда не обращаем никакого внимания на то, что говорят в первый час. Для нас это всего лишь ознакомительная беседа.

– Уверена, что это доставляет тебе массу удовольствий, – сказала я.

Его ухмылка сделалась еще шире. Он этого не отрицал.

Они усадили меня в одно из кресел. Им понадобилось минуты две, чтобы скрутить мои руки и ноги с помощью клейкой ленты. Они работали старательно, а я не пыталась сопротивляться, даже когда Джозеф надел на мои руки чуть повыше связанных клейкой лентой запястий зажимы. Я просто смотрела, как их тупорылые зубчатые челюсти смыкаются вокруг моих предплечий.

Он поднял какую-то штуку. Капа[60].

Я посмотрела на нее.

– Зачем это?

– Нам нужно, чтобы ты могла говорить. Когда придет время.

Я покачала головой, пытаясь не обращать внимания на оставшиеся на резине заметные следы зубов:

– Нет.

Джозеф продолжал смотреть на меня. Его глаза были почти бесцветными.

– Ты когда-нибудь видела, как человек откусывает себе язык?

Я подумала над этим и покорно открыла рот. Почувствовала кислый вкус резины и подумала: интересно, сколько людей до меня сидели вот так с капой в зубах, чувствуя, как зубья металлических зажимов вонзаются в их плоть, и зная, что их ждет? Брэндон заговорил без своей обычной небрежности в голосе:

– Пожалуйста, ребята. Не мучайте ее. Лучше сделайте это со мной.

Я попыталась сказать, чтобы он заткнулся, но мой голос был приглушен капой во рту, так что я смогла только что-то неразборчиво промычать. Амбал засмеялся:

– Не беспокойся, торчок. Тебе тоже достанется. Но сначала мы попотчуем током твою кичливую сучку сестру.

– Прежде чем мы начнем, – сказал Джозеф, – я окажу тебе услугу. Скажу тебе кое-что важное. Пять секунд. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Я молча смотрела на стену перед собой.

– Столько продлится первый сеанс. Это единственный раз, когда я буду сообщать тебе длительность сеанса. И первый будет самым коротким. Помни об этом, когда будешь пытаться считать до пяти.