Спасти царевну - [78]

Придерживаясь идей равенства, пираты снесли переборки большинства кают, оставив на корме единственную капитанскую, чем в свое время весьма удивили Ингеборгу. Скоморох использовал помещение, скорее, как кают-компанию, нежели личные апартаменты. Он нередко подменял рулевого и не видел ничего зазорного в том, чтобы спать в его же гамаке в трюме.

Имея перед глазами дурной пример родителя, избивавшего супругу, что в итоге и привело к ее гибели, Скоморох редко давал волю наследственной жестокости, направляя своей гнев в иное русло. Что, впрочем, не мешало ему прославится как одному из самых безжалостных головорезов берегового братства.

Будучи человеком знатным по своему происхождению, капитан «Неуловимого» истово ненавидел дворянство Акульего плавника, которое прекрасно знало, что происходило в семье барона Савинского, и не посчитало нужным вмешаться.

Всех тех снобов, что относились к самому Скомороху как к грязи, словно он был повинен в собственном незаконном происхождении или смерти женщины, заменившей ему мать.

Ингеборга помнила, как они впервые встретились в городской ратуше. Обещали танцы. Она была уже три года как замужем, редко выезжала и, как следствие, почти не имела знакомств в городе. Юная графиня Тизенгаузен была рада любой компании, а баронесса Савинская, они стали в некотором роде соседями, что обязывало к знакомству, была дамой мягкой и любезной в обращении.

Тогда, смущенно разглядывая белые стены и красочные витражи высоких стрельчатых окон городской ратуши, Инга Федоровна не могла даже представить, что всего через год баронессы не станет.

Белокурый юноша, словно сошедшей с портретов заморских живописцев, молчаливо стоял подле женщины, которая не была ему матерью, ухаживая за ней с искренней сыновьей почтительностью. Неприветливое лицо его и упрямая линия рта намекали на непростой характер. Александр Петрович Савинский, а ведь именно так звали Скомороха в юности, с малых лет был нелюдим и замкнут. За спиной у него шептались и злословили, что не способствовало сближению молодого человека со сверстниками. Ведь не было на всем Акульем плавнике ни единой души, которая не была бы посвящена в пикантную тайну Савинских.

Впрочем, баронесса пасынка своего ничуть не стыдилась, и он отвечал ей глубокой сердечной привязанностью.

Инга, унаследовавшая от мужа неприязнь к предрассудкам, приветливо подала руку красивому юноше. Почтительно приняв ее ладонь, он едва уловимо коснулся губами тонкого кружева перчатки. Чуть приподнявшаяся манжета обнажила запястье молодого человека, кожа на котором была багрово-синей, с отчетливой темной полосой.

Ингеборга много раз корила себя за то, что не обратила должного внимания ни на странные увечья юноши, ни на глухое, в летнюю жару, платье баронессы. Будь она чуть наблюдательнее и больше знакома с жизнью, кто знает, как все могло бы сложиться…

В следующий раз она встретила Скомороха лишь спустя семь лет, когда он, уже будучи капитаном "Неуловимого" пришел занять свое место в совете острова.

Ее поразили перемены, произошедшие в нем…

— О чем задумалась?

Киро, как всегда, подкрался незаметно. Накатившая меланхолия мешала Ингеборге даже разозлиться как следует. Мало у кого хватило бы храбрости оторвать ее от созерцания и неторопливой задумчивости в такой момент.

— Я хотела, чтобы он умер, — вместо ответа произнесла Инга Федоровна, не отрывая взгляда. Ей казалось, «Неуловимый» скрипит снастями крайне неодобрительно. Судну не нужен был новый капитан.

Киро усмехнулся.

— Скоморох не доставил Вам такого удовольствия в прошлом, не станет и теперь. Уж можете мне поверить.

Ингеборга повернулась к тени. Лицо ее было бледным, побелевшие губы плотно сжаты. Киро, при всем желании, не мог припомнить маман пиратского братства в подобном волнении.

— Скажи мне, я нелепа?

Тень невольно усмехнулся.

— Подтверди я подобную глупость — и капитаны Акульего плавника выстроятся в очередь, с целью затолкать сии слова обратно мне в глотку, — осторожно предположил он.

Инга Федоровна Тизенгаузен слабо улыбнулась.

— Дьявол меня разбери! Пора вспомнить, что мы победили! — решительно произнесла она. — «Стрела» изрядно пострадала в заварушке. Тот корабль, чей капитан все никак не мог определиться на чьей стороне выступить, изуродовал мою каюту. Шальное ядро — и прощай любимый сервиз. На три склянки оставила корабль! Ничего без меня сделать не могут! Всех разгоню! Или отдам Скомороху на перевоспитание. Его старпом — человек неприятный, зато на «Неуловимом» ни царапины!

Киро старательно кивал в такт каждой новой реплике, понимая, что таким образом Ингеборга стремится скрыть смятение.

Их история только началась, графине необходимо было взять себя в руки.

— Камбуз на «Александре» цел. Ежели Ингеборга желает, я готов уступить своего повара на несколько дней, — осторожно предложил тень.

— До отплытия! — мгновенно сориентировалась Инга Федоровна.

— На декаду, — усмехнулся Киро, довольный, что сумел отвлечь графиню.

Странное дело, он не злился на нее за историю с наследником престола, более того сочувствовал горю графини. Сам он, возможно, и предпочел бы видеть Скомороха мертвым, но к делу сие не относилось.