Спасти царевну - [68]

Скоморох изменился в лице. Быстро оглянувшись, не подслушивает ли кто, он за локоть оттащил Ингеборгу в сторону.

— Повтори, — потребовал он.

— Жениха родовитее царевне еще поискать придется. — Ингеборга недовольно вырвала локоть из железных пальцев Скомороха. Опять синяки останутся. — Вен Лин говорит, что происхождение Киро создает некоторые иерархические сложности. Ни одна тень не может убить того, в ком течет кровь Императора…

— А с остальными он и сам может расправиться. Понимаю. Но зачем? Что угрожало принцу, раз потребовалась такая защита?

Ингеборга улыбнулась. Обрекая сына на путь тени, Император дал ему право на жизнь. Ее всегда изумляло, насколько тонко Скоморох понимал мировоззрение жителей Империи. Да и не только их, ее саму он читал, как раскрытую книгу.

— Что ты знаешь о софийском царе?

— О том, который случайно избавился от старшего брата и получил в наследство его женщину и корону? А правда, что он заставил придворных дам маршировать, подражая боевому полку, в бальной зале и, надравшись до полусмерти, выгуливал на поводке печеную утку?

Ингеборга неодобрительно поджала губы. Еще совсем юной она была представлена ко двору и помнила, каков был Иннокентий до своего воцарения на софийский престол. Ее коробили шутки в адрес опустившегося монарха.

Помнила она и еще кое-что, о чем собиралась рассказать Скомороху.

— У Иннокентия была фаворитка, дама яркая и своенравная, красивая настолько, что захватывало дух. Она была вдова, за мужем наследовала заморский титул. Иннокентий женился бы на ней, но судьба распорядилась иначе. Как я уже говорила, характер у дамы был взрывной и безрассудный, больше подходящий гвардейцу, нежели благородной даме. Она не захотела смотреть, как новый наследник престола женится на невесте старшего брата, и покинула страну, без намерения когда-либо вернуться.

— Только не говори, что ее звали «Александра», — Скоморох произнес название корабля Золотого Дракона с таким видом, словно прожевал нечто кислое. — Наложницы Императора могут быть любого происхождения, но они всегда невинны и чисты. Таков закон, даже я об этом знаю. Связь с женщиной другого народа, с сомнительным и громким прошлым… Император, оказывается, тоже человек, раз так дал маху.

— Именно, — Ингеборга невесело усмехнулась. — Смею предположить, Александра заплатила жизнью за свое увлечение. Но вопреки всему ребенок остался жить.

— Знаешь, что меня беспокоит? — поинтересовался Скоморох. Ингеборга вопросительно приподняла бровь.

— Ты со мной настолько отвратительно откровенна, что я всерьез беспокоюсь, не прирежет ли меня во сне твоя тень.

— Доверие должно быть обоюдным, — холодно напомнила Ингеборга.

— Легко, но между нами навсегда останется тот бой и добрая сотня хороших ребят, которая должна была сопроводить в ад меня, но отправилась на корм рыбам самостоятельно.

Инга Федоровна отвела взгляд.

— Я нарушил кодекс. Они пошли за мной и погибли. Когда мое кресло опустеет, не сажай туда никого, пусть служит напоминаем, что непобедимых капитанов не бывает.

— Как бы там ни было, завтра мы навечно впишем свои имена в историю Островов. И оно того стоит. Стоит всего на свете, — задумчиво произнесла Ингеборга.

Скоморох окинул взглядом набережную, дома, убегающие вверх по улице, людей, сноровисто выполняющих свои обязанности. Даже перед лицом надвигающихся перемен, сие место оставалось привычным и спокойным, уверенным в завтрашнем дне.

Скоморох покачал головой, словно возражая сам себе.

Говорят, хищники чуют свою смерть. Он был уверен, завтра что-то произойдет.

Еще не хватало, чтобы сухопутные крысы, дрожащие в своих норах, прослышали, что капитан Неуловимого размяк! Не бывать сему.

Его старпом был как никогда прав, утверждая, что бабы до добра не доводят…

Глава 22. Обмен

Ежели о каком-то правителе говорят, что он был добр, значит царствование его не удалось

Король Заморский

Для них выслали шлюпку.

Когда в предрассветной серой дымке, окутавшей залив, появились первые очертания кораблей наместника, Акулий плавник был полностью готов как к переговорам, так и к хорошей драке.

Ингеборга в сопровождении Вен Лин, Скомороха и Маркиза неторопливо поднялась на борт «Царицы Софии», жемчужины не существовавшего более союзного флота.

На палубе их встречали сам наместник, царевич Елисей, неизвестно, как и когда пробравшийся на корабль, его супруга и несколько офицеров.

Горстка солдат из Южного изображала почетный караул. Чуть поодаль прогуливались вооруженные до зубов матросы.

— Добро пожаловать на борт, — иронично поклонился наместник, встретив изучающий взгляд Инги Федоровны Тизенгаузен.

Лицом к лицу они еще не встречались. Владислав Георгиевич, в отличие от высокого и дородного брата, был жилист, моложав, одет в военный мундир без единого украшения. Он даже саблю носил в простых, видавших виды ножнах. В профиль наместник походил на хищную птицу, длинные иссиня-черные волосы, единственное, что в его внешности можно назвать красивым, были туго стянуты шнурком.

— Обойдемся без долгих приветствий, — холодно улыбнулась Ингеборга. — Ни я, ни Вы удовольствия от общения не испытываем. К тому же, ежели мы не вернёмся на корабль по истечении получаса, «Александра» откроет огонь. Я думаю, Вы наслышаны о ее канонире. Отчаянная женщина, и целой щепки здесь не оставит.