Спасителей не выбирают - [84]

Не безжалостное Ничто, а почти гуманное нечто. Тонкая прослойка энергии и материи без определенной формы и сути, разделяющая два слипшихся мира. Воздух, заполняющий невидимые глазу трещины между двумя притянувшимися друг к другу магнитами.

Подкинутая подсознанием неожиданная ассоциация вдруг дала тот самый толчок, которого не хватало, и потянула наконец за собой нужную мысль, ускользающую до поры. Благо в родном мире теневика прекрасно знали и об электричестве, и об устройстве материи.

Вот на что походили эти два мира. Два разноименных заряда, два иона, сцепившиеся в молекулу, только объединенные не электромагнитными силами, а взаимодействием разных видов магии. Они столкнулись, выбив друг из друга какие-то части, да так и остались связанными в одно целое. Не слились, не проросли друг в друга, но оказались сшиты, как нитками, тонкими энергетическими каналами. Именно по этим каналам, как по тоннелям, переходили из мира в мир жители темной половины: не пробивали свои проходы, а пользовались уже готовыми, наловчившись открывать двери. Потому и не могли они перемещаться из любого места, а только из того, где уже существовала энергетическая нить.

А то, что было сшито, вполне возможно разорвать, так ведь?

Идея показалась настолько простой и очевидной, что Хаггар даже удивился, как он не подумал об этом раньше. Лучший, самый эффективный способ предотвратить войну жителей дух миров — сделать так, чтобы они больше не могли встречаться. Никогда и ни при каких обстоятельствах.

Мысль так увлекла мага, что он не задумался ни о грядущих последствиях, ни о принципиальной возможности его реализации пусть очень талантливым, но человеком. Он просто перерубил ближайшую нить, и результат оказался впечатляющим. Тот край, что тянулся назад, к миру, откуда они шли, «одноименно заряженный», отшатнулся испуганной змеей, а второй — пиявкой присосался к ауре мага. Но главное, нити не восстанавливались!

Новый удар, второй, третий… Он рвал связь, втискивался между мирами, своей аурой замещая для светлого мира его темного соседа, и с непонятной отстраненностью наблюдал за результатом. Запоздало мелькнула мысль, что сил его вряд ли хватит, все-таки слишком огромный масштаб, а он всего лишь человек. Но мысль эта мелькнула и пропала, потерявшись на фоне ясного осознания: так надо. Не ему надо, и даже, наверное, не мирам — какое им дело до смертных, копошащихся на поверхности? Одной забавной рыжей дикарке, не знающей страшного слова «война». Для того чтобы так никогда его и не узнать. И сейчас это казалось ему важнее всего, включая собственную жизнь.

Почему? Да какая, в сущности, разница! Главное, он точно знал, что нужно делать, и делал это, не размениваясь на сомнения и сантименты.

Последним, что запомнил теневик, стало начало цепной реакции: несколько ближайших нитей лопнули уже самостоятельно, без его участия. А дальше волной необоримой слабости накатила темнота.

Брусника проснулась резко, как будто ее толкнули в плечо. Открыла глаза, увидела над собой знакомое голубое небо, слегка припорошенное белой дымкой облаков, и некоторое время неподвижно лежала, глядя в него, прислушиваясь и пытаясь понять, что происходит и что разбудило ее так внезапно.

Последние события помнились смутно, туманно и больше походили на сон. Какое-то страшное место, где нет Леса, странные злые люди, дома из камня и дерева… Полно, разве такое может существовать в реальности? Она просто задремала здесь, на пустоши, пока Хаггар занимался своими делами!

Мысль о мужчине отозвалась в груди тревогой, подстегнула, заставила стряхнуть непонятное оцепенение. Руся торопливо села и заозиралась в поисках Хара. Тот обнаружился неподалеку, неподвижно лежал ничком и даже как будто не дышал. Женщина заполошно метнулась к нему, с трудом перевернула, попутно оценивая состояние.

Новостей обнаружилось две, как водится — хорошая и плохая. Мужчина пока еще был жив, но вот именно что пока. Жизненная сила утекала из него и впитывалась в окружающий мир, как вода из прохудившегося бурдюка, уходящая в сухой песок. Пару мгновений Брусника потратила на безуспешные попытки понять, как такое вообще возможно, а потом плюнула на все, стиснула зубы и, торопливо просунув руки в ворот его рубашки, принялась за лечение, помянув добрым словом свое любопытство. Теперь она, по крайней мере, знала, чего ждать и к чему готовиться.

Правда, готовилась она, как оказалось, не к тому, к чему следовало. Боли — той острой, пронзающей голову — не было, вместо нее у женщины появилось ощущение, что она с размаху врезалась в скалу всем телом. Не сразу шаманка сообразила, что ее пациент просто сопротивляется воздействию. Но обдумывать это неожиданное открытие было некогда, и Руся, стиснув зубы, принялась продираться сквозь это сопротивление, шепотом уговаривая мужчину не мешать, довериться, принять помощь…

Хаггар же просыпался постепенно, как будто не решаясь полностью прийти в себя, а главное, оглядеться и понять, где он находится и что происходит вокруг. Он-то как раз отчетливо помнил все, что предшествовало забытью — и дорогу, и сшитые миры, и собственное сумасбродство, которое вполне могло стоить жизни. Более того, которое по всем законам мироздания должно было бы стоить жизни идиоту, без всякой подготовки сунувшемуся в материи, неподвластные простым смертным. И ладно бы в первый раз!