Спаситель под личиной, или Неправильный орк - [76]

И я снова потёрла пальцем слегка раздвоенный, совершенно мужской подбородок, переходящий в очень мужские скулы, которые венчал высокий, абсолютно мужской лоб. Ну и, конечно же, нос, который я не могла представить на лице женщины. То есть, представить-то могла, но он был бы там совершенно не на месте.

А вот губы, как ни странно, казались очень мягкими. Я знала, что он мог сжимать их, от боли или от злости, тогда они даже на вид были твёрдыми. Но сейчас, когда дракон был расслаблен и даже чуть улыбался, так и тянуло провести по ним пальцем.

Какие всё же странные желания меня посещают. Хочу погладить грудь и живот мужчины, потому что они твёрдые, и губы — потому что мягкие. И вообще, что я делаю? Сижу и вожу пальцем по мужскому подбородку! Это же неправильно!

Быстро отдёрнула руку. Надеюсь, он подумает, что я просто степень его небритости проверяю. Ну, и черты лица — на предмет возможности их изменения на женские. Точнее — абсолютной невозможности.

— Действительно, уже чувствуется, — Вэйланд потёр щёку ладонью. — Но побриться на ходу не получится, да и бритвенные принадлежности в багаже, теперь только утром. Надеюсь, Россина не заметит.

— Не заметит, — уверенно кивнула, вспоминая Вэйланда вчера, после прогулки. Щетина не бросалась в глаза даже поздним вечером. А щупать малышка его вряд ли станет. А если и станет — всё равно не поймёт.

— Когда она проснётся, можно будет остановиться, чтобы вы немного размяли ноги. Мы-то в обед хоть немного, да прогулялись, а вы так и сидели в карете.

— Ты сидел с нами.

— Но за едой-то я ходил. В таверне немного потоптался. Видела бы ты, какими глазами там на меня смотрели. Я не сразу это заметил, только когда посуду относил. В общем, теперь нам еду Глен приносить будет. В таком виде мне лучше на глаза людям не попадаться.

— Может, им просто нравятся крупные женщины? — захихикала я. — И на тебя смотрели с восхищением.

— Ага. И от восхищения плевались. В самом прямом смысле.

— Я могу сама ходить за едой. Россина привыкла к тебе, несколько минут и с тобой посидит.

— А вдруг расплачется? Ничего, Глен не переломится. Буду забирать у него корзину снаружи, чтобы малышка его не увидела, но в таверну больше — ни ногой.

— Как скажешь.

* * *

Пусть так, мне меньше забот. Да и, если честно, лучше вообще людям в своём настоящем виде не показываться. Хватит того, что меня видели в деревне Кормилицы. Посольство и вчерашняя прогулка не в счёт — я была в плаще с капюшоном, лицо было практически не видно, — а в придорожных тавернах останавливались в основном путники. Кто знает, куда они поедут и кому обо мне расскажут.

Наверное, не стоило вообще принимать свой настоящий облик, но в тот момент это было первое, что мне в голову пришло. Да и приятно вновь стать собой, приятно, что Вэйланд смотрит на меня, настоящую, улыбается именно мне и называет прелестью.

Я не была писаной красавицей, могла быть при желании, но не хотела. Когда я бродила по стране в виде орка, мне порой казалось, что я теряю себя. А сейчас я, наконец-то, перестала так думать. Да, я не красавица, но и не уродина же. Нет, меня называли миленькой, симпатичной, хорошенькой. Мне этого было вполне достаточно.

Красота не гарантирует счастья, моя вторая сестра, Оливетта, была писаной красавицей, но муж едва замечал её. Он любил другую, но у неё была пятая категория, и жениться на ней он не мог. Купил себе жену, но почти всё время проводил с любимой. Я видела её, когда мы всей семьёй приезжала посмотреть на новорожденного племянника. Оливетта показала мне ту, другую. Официально она была экономкой, а так же женой старика дворецкого и матерью его троих сыновей. Вот только детки уж слишком были похожи на мужа Оливетты, да, собственно, ни для кого не было тайной, кто их настоящий отец. У старшего мальчика уже была четвёртая категория, и сестре оставалось лишь надеяться, что у её малыша будет не ниже.

Я вдруг осознала, что никогда этого не узнаю. И какая категория окажется у малыша Акерлея, и кому его отдадут, если никакой — тоже. Кто купит в жёны младших сестёр, смирится ли в итоге Кермит с тем, что больше не наследник? Я никогда больше не увижу Руби, не узнаю, счастлива ли она с новым мужем, и не поставили ли ей в вину мой побег.

Хотя, может быть, когда-нибудь… Может, границу, наконец, откроют, или же я сама как-нибудь проберусь обратно и увижусь с той, что была мне настоящей матерью. Когда-нибудь…

— О чём так тяжело вздыхаешь?

— Вспомнила о тех, кого никогда больше не увижу. Извини, минутка слабости.

— Не стоит стыдиться своих чувств. Порвать с семьёй, наверное, очень тяжело. Я даже представить себе такое не могу.

— Мы не были близки, я не скучаю ни о ком, кроме Руби. Просто немного волнуюсь за младшего брата. С остальными-то всё ясно, а вот он может стать наследником отца, а может и отправиться в какую-нибудь крестьянскую семью.

— Если хочешь, я пошлю кого-нибудь это выяснить.

— А так можно? Мы же в изоляции.

— Но не мы. К тому же, кто сможет остановить дракона, пересекающего границу?

— Точно не люди.

Представила, как они попытаются это сделать. Стало смешно.

— Так послать? Когда вернёмся, я…