Спаси меня, пожалуйста! - [7]

Гошка нисколько не удивился визиту одноклассницы, будто только и делал, что ждал ее в полтретьего ночи.

– Привет, Шапошникова! Не спится?

Он подвинул свою многокилограммовую тушу, за эти годы ставшую еще толще, давая Ангелине пройти. В квартире был бардак, почище вызванного Ангелининым ремонтом. Гошка жил с девяностолетней бабушкой, родители уехали в другую квартиру, оставив внука следить за старушкой и полновластно владеть жильем. Он же, кроме компа, ничем другим не интересовался, еду не готовил, а заказывал с доставкой пиццу и суши. В коридоре громоздились пустые коробки, которые Гошке было лень и недосуг выбросить. В квартире он не убирал, не пылесосил, а уж о том, чтобы помыть полы, и вовсе не было речи. Гошкина бабушка существовала автономно от внука, сама ходила в магазин, сама подметала в маленькой комнатушке, что-то варила в крошечной кастрюльке. Она была седенькая, сухонькая, и когда они с Гошкой стояли рядом, то казалось, что она может уместиться в кармане его громадной клетчатой рубашки. Однако отношения у бабушки и внука были вовсе не плохие и даже дружеские. Сейчас, разумеется, старушка спала, а Гошка, бодрый, ни в одном глазу, жевал внушительный кусок пиццы и с веселым любопытством смотрел на Ангелину.

– Так чего пришла? – повторил он свой вопрос.

– Гош, мне нужно пробить один номер. Имя, фамилию, адрес. Сможешь?

– А то! – самодовольно произнес Безденежных и, ловко развернув свое жирное тело в узком коридоре, направился в комнату. – Давай за мной, – пригласил он Ангелину.

Через десять минут она сидела на старом продавленном диване и пила восхитительный травяной чай, закусывая куском пиццы, а Гошка, которому Ангелина вкратце поведала историю ночной эсэмэски, виртуозно бегал пальцами по клавиатуре, точно разыгрывал этюды Шопена.

– Все, – произнес он мгновением позже. – Вот он, твой красавчик. Петрачев Андрей Григорьевич, 24 года. Пиши адрес.

Ангелина поспешно отставила чашку и схватила телефон:

– Пишу!

Она занесла в заметки названные Гошкой улицу, дом и квартиру. Тот глядел на нее с ожиданием:

– И что теперь будешь делать? Пойдешь туда?

Ангелина кивнула и вновь взяла чашку:

– Пойду. Узнаю, там он или нет, и что стряслось.

– Ну смотри, Шапошникова, среди таких попадаются, мягко говоря, плохие парни. Он мог специально эсэмэс послать, чтобы заманить тебя к себе в дом. – Гошка прищурил и без того узкие, заплывшие жиром глаза.

– Брось, – Ангелина беспечно махнула рукой. – Ты, как моя Римка. Та тоже заладила – мошенник, мошенник. А разве мошенники такими бывают?

– Мошенники бывают любыми. – Гошка перестал ухмыляться и серьезно взглянул на Ангелину. – Вот что… ты же не собираешься сейчас туда бежать? Дождись хотя бы утра.

– Разумеется, – согласилась Ангелина. – Я сейчас домой пойду, посплю еще. А утром съезжу – это совсем недалеко.

Спать, однако, ей совсем расхотелось. Как и идти домой. Римка тоже наверняка не спит, читает своего Мандельштама. Ангелина вернется, и та начнет выносить ей мозг.

– Вкусный чай? – спросил Гошка.

– Не то слово! Шедевр! Как ты его завариваешь?

– Секрет. Один клиент научил, он на Алтае жил долгое время.

Ангелина кивнула и окинула взглядом царящий кругом беспорядок. В голову ей пришла отличная идея.

– Слушай, Гош, я тебе что-то должна?

– Смеешься? Нет, конечно.

Ангелина и не сомневалась в этом, спросила просто так, для проформы.

– Тогда у меня предложение: давай уберу у тебя в комнате. Хоть какая-то польза. Нельзя же жить в такой грязи.

– Почему нельзя? – спокойно возразил Безденежных. – Очень даже можно. Мне, наоборот, нравится – не нужно беспокоиться, поддерживать чистоту, можно прямо тут есть и пить кофе. Ну, если ты хочешь – я не против. – Он поскреб начавшую рано лысеть шевелюру. – Только учти, я отсюда никуда не уйду. У меня работы по горло.

– Заметано, – засмеялась Ангелина. – Я не помешаю. Буду тихой уборщицей.

Она была довольна. За уборкой время пройдет быстро, а часиков в восемь можно будет ехать к Андрею.

– Надеюсь, порошки какие-нибудь у тебя есть? – обратилась она к Гошке.

– В ванной должны быть, бабуля что-то там покупала.

Ангелина потихоньку прошмыгнула в ванную, отыскала в шкафчике пару чистящих гелей и рваные мужские трусы, явно служившие тряпкой. Налила в ведерко воды и принялась за работу. В комнате уютно горела зеленая лампа, широкая Гошина спина маячила у стола почти неподвижно, мирно пощелкивала клавиатура компьютера. Ангелина не спеша протирала пыль, которая толстым слоем лежала на всех поверхностях, параллельно собирая мусор – скомканные бумажки, огрызки яблок, банановую кожуру и зачерствевшие корочки от пиццы – и складывая все это в пакет. Покончив с пылью, она принялась за пол. Гошка, наконец, оторвался от монитора и с интересом наблюдал за Ангелининой работой.

– Замуж тебе пора, Шапошникова, – изрек он и выразительно хмыкнул.

Ангелина, стоящая на коленках с тряпкой в руках, подняла голову и удивленно поглядела на него.

– С чего это такие выводы?

– Да ясен пень. Ты ж уже готова гнездо вить. Вон, тебе охота наводить блеск даже в чужом жилище. Никогда бы не поверил, что возюкать тряпкой по полу можно с таким удовольствием.