Спасенный рудник - [9]

Докажет он, что здесь еще есть хорошая золотая руда и что ее хватит не на один год работы, сотни семей горняков не должны будут думать о том, где и как устраивать свою жизнь. Останется только разобраться в причинах неровной работы рудника, чтобы его не лихорадило впредь… А если… Подумать только, какую ответственность берет на себя эксперт, даже если его выводы и не являются окончательными.

«Разберитесь сами во всем объективно», — вспомнились слова руководителя треста, проводившего Тарасова в командировку.

Легко сказать «разберитесь».

Тарасов поднялся, еще раз оглядел всю панораму…Взгляд невольно остановился на недостроенном здании школы. Еще не было крыши, а из труб уже тянулся дымок. Школа жила, жил клуб, больница, жил весь поселок; пожалуй, именно здесь главная часть ответа — люди! Вместе с ними искать верное решение… К ним. Тарасов выпрямился и пошел вниз по склону, к поселку. Правда, это вовсе не означало, что кончилась буря в мыслях… Геологу бесконечно хотелось, чтобы не было всего происходившего здесь. Куда проще было в тайге, как бы трудно ни было физически… Подобных задач там решать не приходилось.

3 Воспоминания

Действительно. Насколько все было проще до этого Кара-Кыза. Молодой, но, как говорят, удачливый геолог с ранней весны уходил в горы и тайгу; искал золото, редкие металлы, составлял геологические карты. Потом прибавилась работа консультанта разведок на месторождениях, открытых или возвращенных к жизни им и его друзьями. По-видимому, он плохо приспособлен для работы в качестве «уполномоченного представителя» треста, как его теперь называли.

В мыслях всплывали отрывочные воспоминания… То какой-нибудь из горных районов Алтая, то семья, то недавний путь из отпуска.

Вспомнился Новосибирский вокзал. Все было как обычно. Едва только спала суета посадки, как соседи по купе уже узнали, почему сидящая внизу старушка покинула насиженное гнездо и двинулась в непривычный далекий путь; куда и зачем едет человек, расположившийся наискосок от нее, и старались до поры не потревожить задумчивого молчания спутника, прижавшегося к окну.

Девушка, стоявшая у двери, завязала разговор.

— Далеко едете, бабуся?

— Далеконько, доченька. Почитай, на край света. Сын у меня командиром служит на границе. К нему собралась.

— Надолго? — вмешался один из пассажиров.

— Как поживется. Боюсь только. Я из ровных мест, рязанская, а вокруг Верного, сказывают, горы, да и трясет сильно.

— Горы там действительно высокие. Снега вечные на вершинах. Но красота и в них есть не хуже вашей рязанской. Особая красота, строгая. А насчет землетрясений, это вы зря беспокоитесь. Бывают, не без этого, но нечасто.

— Ну дай бог. А ты, милый, из тех мест, что ли?

— Бывал с молоду… С винтовкой ходил, под командой самого Михаила Васильевича Фрунзе.

— А теперь куда же?

— Теперь подальше твоего пробираюсь.

— Господи! Вроде и немолодой.

— В нашем деле возраст не помеха. Всю жизнь дороги строю и мосты лажу. Вот как за Семипалатинск заедем, начнется Турксиб, так начинай считать мосты — и те, что топором рублены, и что каменные и железные, почти все мои будут.

Тарасов хорошо помнил, что до этого разговора он не отрываясь глядел в окно на высокие сосны, одно из главных богатств широкой, чуть всхолмленной песчанистой долины Оби, и не замечал окружающего. Но теперь повернулся к соседям и, поправив широкой ладонью рассыпающиеся рыжеватые волосы, обратился к строителю мостов.

— Простите, что перебил, давно вы в этих местах?

— Смотря в каких. Около Верного я родился; когда настоящего города еще, можно сказать, не было. По имени старой казачьей станицы его называли Верным. Но жить пришлось больше на востоке, все около железных дорог. А как началось строительство Турксиба, так сразу сюда вернулся. Весь северный участок пешком вымерял. Кончили вот, теперь вместе с вами пассажиром еду. Отдохну, а там новые дороги пойду ладить.

— Да, будет что внукам рассказать, — заметила старушка. Строитель довольно улыбнулся.

— Не без этого… Плохо здесь было без дороги. О всем крае, считай, только и знали, что горы высокие да трясет здорово. Правда, страшное землетрясение десятого года я почти не помню. Знаю о нем больше по рассказам.

— Но и позднее там бывали землетрясения.

— Да, но не такие.

— Кстати, мне кажется, вы ошиблись датой. В этом районе большие катастрофы произошли в 1887 году, когда в городе было разрушено свыше трех тысяч зданий, и в 1911-м — несколько поменьше. Оба раза разрушения в городе вызывали не только подземные толчки, но и сель — бурный поток, хлынувший с гор. Говорят, на некоторых улицах и поныне лежат громадные камни, которые притащила взбунтовавшаяся речка.

— Верно, спорить не стану.

— Откуда вы все это знаете? — спросила девушка.

— А я геолог, — ответил Тарасов.

— Вот оно что! — простодушно сказал дорожник. — Выходит, нашему брату строителю родственник. Тоже всю жизнь по горам да по долам. Куда же нынче путь держите?

— На Алтай.

— На Рудный?

— Да. Проще скажем: в верховья Иртыша.

— Хорошие места, богатые. Только вот дорог еще нет. А сейчас откуда же?

— Позавчера из Москвы.

— Позавчера! Чего-то ты путаешь, сынок! — вмешалась старушка. — Я вона с Рязанщины вторую неделю еду.