Спасенный рудник - [13]

Мимо парохода проплыли избушки пригородной деревеньки; протянулся древний крепостной вал, а потом насыпь, выложенная для защиты города от весеннего паводка[4].

Каждой осенью или ранней весной сотни местных жителей выходили укреплять вал, подтаскивали или подвозили грунт. Но, как бы активно эта работа ни проводилась, опасность не исчезала. В периоды ледохода огромные массы льда б большой скоростью и притом очень неравномерно поступали из скалистого участка реки, что выше города; они легко могли образовать заторы и поднять воду на значительную высоту. Тогда люди вынуждены были проводить дни и ночи на крышах домов или перебираться на склоны ближайших гор, передвигаться по улицам на лодках, а по окончании наводнения со слезами подсчитывать убытки.

Наконец с палубы парохода стал виден дебаркадер — плавучая пристань, намертво зачаленная у самого склона крутой горы, чуть дальше которой река скрывалась в каменистых обрывах. Внимательно приглядевшись, можно было заметить, что там она делала новый поворот и уходила в ущелье.

Жена и дочь Тарасова уже не первый год жили в Усть-Каменогорске. Здесь был его дом, или, как часто говорят геологи, «постоянная база». Отсюда геологические отряды каждую весну отправлялись в различные районы Рудного Алтая на поиски и разведку месторождений полезных ископаемых. Возвращались разведчики поздней осенью, нередко вместе с шугой. А семьи напряженно ждали. Сначала ждали хоть какую-то весточку от ушедших в тайгу, а потом конца сезона и возвращения своих близких.

«Иждивенцев» Тарасов повел домой и на немой вопрос жены ответил просто:

— Потерялись люди. Ну куда же им с ребятишками, не на улице ночевать.

Уже в первые минуты Михаил Федорович узнал от жены такое, что не сразу пришел в себя.

— Кончились твои гулянки по горам да долам. Теперь дома будешь жить.

— Это как же понимать?

— В трест переводят, районным инженером.

— В какой еще трест?

— В золотой, конечно.

Тарасов знал, что в Усть-Каменогорске организовался трест по разработке золотых месторождений довольно большого района «Алтайзолото»; слышал, что наряду с работниками, присланными из центра или других золотопромышленных организаций, туда подбирали специалистов, хорошо знакомых с районами Алтая, Калбы, Казахстана вообще. Но он никак не собирался менять свою беспокойную жизнь геолога-разведчика на сидячую канцелярскую работу в любом учреждении, как бы ни было велико желание находиться вместе с семьей.

— Ну ладно. Завтра я им устрою этот самый трест. Захотели таежного волка на бумажную гору загнать.

И только под утро, когда уже было переговорено все, разобраны все главные новости, Нина решилась:

— Ну хоть на год-то согласись, а, Мишенька?! Знаешь, как нам одним без тебя трудно.

И «Мишенька» согласился.

…Через несколько дней близ пристани Гусиная действительно отыскались родственники «иждивенцев».

4 Чудак

Игловое здание невдалеке от базарной площади было одним из самых заметных в Усть-Каменогорске. Белокаменное, оно резко выделялось среди прочих строений. Большинство домов этого сибирского городка были либо одноэтажными рублеными с высокими завалинками, либо строились так: низ каменный, иногда кирпичный, редко штукатуренный, но всегда побеленный, а верх деревянный. Если нижний этаж не был занят лавкой или какими-нибудь мастерскими, то служил складским помещением, а верхний — всегда жильем. Такие дома считались наиболее удобными, ибо создавали некоторую гарантию безопасности при наводнениях.

На облезшей стене углового дома сохранились остатки росписной вывески: «Торговый дом… и сыновья». Остальное было смыто или стерто временем, а поверх старой надписи было намалевано во всю стену: «Анонс».

Лаконичная новая надпись удостоверяла, что часть дома, уходящая в переулок и некогда служившая складом, теперь занята кинотеатром. Весь же «перед» с широкими дверями и большими окнами был отдан только что организованному тресту «Алтайзолото».

Парадный вход, срезавший угол, придавал учреждению определенную солидность. Той же цели должна была служить первая в Усть-Каменогорске, сделанная на стекле маленькая вывеска, прибитая огромными штырями к стенке около двери.

Два больших торговых зала, расходящихся в обе стороны от парадного входа, разделялись временными перегородками на кабины. Внутренние помещения, в том числе и еще один торговый зал, выходивший окнами во двор, были отданы бухгалтерии и различным отделам треста.

Тарасов получил стол в дальнем углу комнаты, на дверях которой значилось: «Производственный отдел». Над столом кем-то уже была приколота бумажка: «Районный геолог».

Соседняя дверь вела в кабинет главного инженера треста, высокого, хорошо сложенного человека с седыми вьющимися волосами, недюжинного специалиста по разработке и металлургии золотых руд.

Рядом, по той же стенке стояли еще два конторских стола. Они принадлежали проспекторам, как называли в тресте бывших местных золотопромышленников. Проспекторы обязаны были оказывать содействие при поисках, оставленных или забытых месторождений золота и в качестве специалистов участвовать в составлении проектов по освоению вновь найденных месторождений; откуда взялось название должности — сказать трудно, но говорили, что старые промышленники ее придумали сами.