Спасенные любовью - [11]

Что заставило его остановиться? Несомненно, его легендарная выдержка. А если бы она сделала шаг ему навстречу? Что могло произойти, если бы у нее хватило смелости прильнуть к его широкой груди?

Бренда с силой оттолкнулась от батута. Физическая активность всегда благотворно действовала на ее чувства, помогая избавляться от сомнений и страхов.

Бекки крепче прижалась к ней.

— Пу-пу! — пискнула она, используя скудный запас слов. — Пу-пу!

— Нет. Батут. Ба-тут.

Бренда решила не обращать внимания на недовольство Клинта. Батут — правильное решение. Девочка в восторге: она гукает, взвизгивает и заливается смехом. Бренде хотелось, чтобы ребенок радовался снова и снова.

И, несмотря ни на что, она хочет заставить Клинта смеяться! Он всегда был серьезным, строгим, мрачным. Но иногда Бренда чувствовала, что он позволяет себе расслабиться. Однажды сестры тайком привели в дом козленка, который начал метаться по комнатам, натыкаясь на бесценную мебель, разбивая лампы и оставляя на ковровых покрытиях следы своего пребывания. Клинт, находившийся в домашнем офисе отца, присоединился к погоне.

Когда ему удалось загнать козленка в кухню, всем захотелось схватить его. Три сестры, козленок и Клинт с хохотом повалились на пол, а возмущенная кухарка бессильно угрожала им половником.

Не тогда ли изменилось ее мнение о Клинте? Она впервые увидела, как он красив. Возникло ли у нее в тот момент желание всегда видеть в его глазах озорство и радость жизни?

Но Клинт развеял ее мечты. Вручив Челси козленка, он взъерошил Бренде волосы, дав понять, что она еще ребенок, и ушел, улыбаясь.

Не считая тревожных мыслей о Клинте, Бренда была застигнута врасплох силой привязанности, которая возникла у нее к Бекки. Запах и беззащитность детского тельца, смена настроений, рыжие кудряшки, пламенеющие на солнце, наполняли ее приятным чувством теплоты.

Очарование Бекки и суровая мужественность ее отца делали опасным пребывание Бренды в доме у озера.

— Пу-пу.

Она могла бы принять эти звуки за согласие, если бы они не прозвучали как утверждение, сопровождаемое отнюдь не сладостным ароматом.

Бренда перестала подпрыгивать.

— Пожалуйста, не писай на меня. — Бекки устремила на нее серьезный взгляд больших глаз. — Ну, хорошо, давай найдем твоего папу. Пусть отдыхает после того, как приведет тебя в порядок.

— Клинт! Ты где?

Бренда посмотрела на причал. Только что она видела, как он склонился над ведром, увлеченно разглядывая червей. Наверное, сидит в сарае для лодок и посмеивается, глядя на нее!

— Клинт, это не смешно! — громко крикнула она. Еще один взгляд в прошлое: ей тринадцать или четырнадцать лет, она в бассейне наедине с огромным черным жуком — настоящим мутантом величиной с кулак.

Завизжав, Бренда вскочила на стул. В тот день Клинт стал ее героем, но не потому, что он выбежал из дома с видом воина, который готов отдать жизнь ради спасения тех, кого любит. В то время она уже упорно работала над имиджем бесстрашной принцессы-сорванца и была благодарна Клинту за то, что он не стал смеяться над ее испугом.

Вместо этого он неодобрительно отозвался о ее купальнике. Надевая его, Бренда испытывала некоторое смущение, но ей хотелось почувствовать себя девушкой. Однако она не знала, как вести себя, если юноша — или мужчина — отнесется к ней как к взрослой.

Клинт раздавил жука и безапелляционным тоном приказал ей переодеться. Сердито взглянув на него, Бренда ушла, дерзко задрав нос.

— Как такой маленький человечек может испускать такой сильный запах? — пробормотала она, возвращаясь с небес на землю.

Бекки ангельски улыбнулась.

— Где твой папа?

— Да-да, — проворковала девочка и засунула большой палец в рот.

— Ничего нельзя брать в рот, даже собственный палец, когда в воздухе стоит такой запах. Возможно, в нем полно микробов. — На всякий случай Бренда задержала дыхание. Спустя некоторое время она поняла, что никакой герой не придет ей на помощь, и если она не начнет дышать, то скоро упадет в обморок и придавит ребенка своим телом.

И что тогда произойдет?

Держа Бекки на вытянутых руках, Бренда снова воззвала о помощи.

Девочка задрыгала пухленькими ножками, и раздутый подгузник начал наполняться таинственным коричневым веществом.

— Сейчас меня стошнит, — заявила Бренда.

— Пу-пу, — мило согласилась Бекки.

— Спасибо. Так я и поняла.

Держа девочку на вытянутых руках, она бросилась к дому и поднялась наверх, где ей еще не приходилось бывать. От детской, блиставшей безупречной чистотой, на Бренду повеяло холодом — в комнате все было белым: стены, занавески, ковры, колыбелька.

Ребекка сделала странный выбор.

Бренда почувствовала неловкость от внезапно возникшего чувства неприязни к умершей женщине.

— Не мешало бы добавить немного цвета, — тихо заметила она.

— Пу-пу, — согласилась Бекки.

— Но только не коричневого, — пробормотала Бренда.

Что делать? Снять подгузник? Господи, неужели нет другого способа?

Положив ребенка на пеленальный столик, она огляделась.

— Перестань дрыгать ногами, — строго приказала она.

Бекки продолжала брыкаться. В комнате было все необходимое: памперсы, кремы и мази, влажные салфетки, ватные тампоны и присыпки. Но Бренда не увидела жизненно необходимых вещей — одноразовых резиновых перчаток, респираторов и освежителей воздуха.