Созвездие Волка - [16]
Повесив плащ, Ратманов подвёл Наталья Петровну к столу и, повернувшись к Балицкому, с умоляющей интонацией произнёс:
— Доктор, позвольте нам остаться. Вы приняли меня, примите и эту красивейшую из дам нашего замка.
— Принимаю, — подчёркнуто равнодушно ответил Балицкий.
И с кривой, болезненной усмешкой произнёс:
— Мерлин — хлебосольный хозяин…
Бек вошёл в комнату. Услышав шаги, человек, сидевший за столом, повернулся к нему.
— Здравствуй, Валентин. Беляк на месте, чай готовит.
Он выглядел уставшим и хмурым. И говорил медленно, растягивая слова.
Их командир, куратор и связной — полковник Никеев. Борис Иванович Никеев.
Оперативное командование группой возлагалось на Ладеев (агент «Вальтер»). А общее руководство группой и связь с центром осуществлял Никеев.
Если он лично прибыл на явочную квартиру — значит, будет новое задание. Особо важное задание.
При постановке рутинных заданий инструкции передавались Ладееву. Он и доводил их до сведения группы.
Заказ на оружейника передали через Ладеева. И оружие им перекинули через закладку на одной из съёмных квартир.
Сейчас же явно намечалось что-то очень серьёзное. Может быть, не по уровню сложности, но уж по степени ответственности — это точно.
Впрочем, визит Никеева нисколько Бека не взволновал.
«Всё-то у нас чрезвычайное в последнее время…»
Бек пожал протянутую руку.
Манеры у полковника были вполне демократичные, с их-то компанией он и рюмочку-другую мог пропустить под неспешный разговор. Дружбы особой и панибратства не было, но тянутся во фрунт не заставлял. Впрочем, не та они публика, чтобы каблуками щёлкать и руки по швам вытягивать; этот, как его… менталитет — армейский, да не казарменный.
Бек без приглашения присесть за стол не решался (демократия, конечно, хорошо, но субординацию никто не отменял), потому, поздоровавшись, отошёл в сторону, прислонился спиной к стене (хорошо, когда спина прикрыта) и, скрестив руки на груди, будто от нечего делать стал рассматривать много раз уж виденный узор на жёлтых, советской ещё выделки обоях.
Краем же глаза рассматривал он комнату. Рассматривал тщательно. Будто мысленно ощупывал предметы.
Стол, понятное дело, не на месте — выдвинут на середину комнаты. Стало быть, Никеев душевный разговор наметил, с чаепитием.
Был один раз такой разговор, потом какого-то мужичка крутого душить пришлось. Типа, самоубийство… Говорят, очень важный был тот мужичок.
«Ёлки-палки, вот примета верная!»
При этой мысли Бек едва не усмехнулся, но привычка в любой ситуации сохранять туповато-простодушное выражение лица взяла верх и усмешку Валентин спрятал глубоко-глубоко.
Так что и уголки губ не дрогнули.
Ещё он заметил, что вертикальные жалюзи на окнах закрыты не так, как обычно (поворотом налево).
«Никеев к окошку подходил? Высматривал кого на улице?»
И ещё… Дверцы шкафа они всегда плотно прикрывают. Потому что знают: старые дверцы из рассохшейся древесины закрываются плохо. Если их плотно не прижать — через некоторое время отойдут. Ненамного, но приоткроются. Это почти незаметно, но… Бек-то заметил.
Приоткрыты. Едва приоткрыты. Полоска — несколько миллиметров.
Но никто из группы такую полоску бы не оставил.
«Никеев открывал? Или тот, кто пришёл до него? Полковник сам гостинцы не носит».
Бек услышал шум: лёгкое и мелодичное позвякивание ложечки о фарфор.
Кирилл вошёл в комнате, с трудом удерживая в заметно подрагивающих руках поднос, на котором стоял красный фарфоровый китайский чайник в окружении синих чашек, синих же декоративных ваз, наполненных фигурным печеньем и пирожными и ещё каких-то плохо различимых столовых приборов.
«Постарались для начальства», — подумал Бек.
Кирилл медленно, стараясь не потерять равновесие, поставил поднос на стол и, выпрямившись, и замер, ожидая дальнейших указаний.
— Вот спасибо, — радостно произнёс Никеев, придвигая стул ближе к столу.
И жестом гостеприимного хозяина показал на свободные стулья.
— Садитесь, мужики. Разговор недолгий…
Никеев посмотрел на часы.
— …Потому как много дел на сегодня. Но серьёзный!
«Ишь ты, дела у него!» подумал Бек, присаживаясь к столу. «На ночь глядя…»
Ладеев, войдя в комнату, постоял секунду у стола и, достав из-за спины, с победным видом поставил на стол бутылку французского коньяка.
«Лу… Лю… Кто-то там тринадцатый» прошептал Кирилл, рассматривая этикетку.
А потом, посмотрев на угощение, воскликнул:
— Беляк, мать твоя женщина!
— Чего опять? — недовольно пробурчал Кирилл. — Всё же правильно делаю, и опять недовольны.
— Нет, в тачках ты, вроде, разбираешься, — продолжал возмущаться Ладеев. — А начальство грамотно принять — мозгов не хватает! Печенья какого-то натаскал… В ларьке за углом купил? Лимонов хоть бы принёс, фруктов. Нарезочку… Эх, беда с тобой!
— В центре с магазинами — беда, — заступился за товарища Бек. — Где здесь?
— Да у Басманной магазин! — возразил Ладеев.
— Вальтер, ты не бушуй ты, не суетись, — остановил его Никеев. — Садись, давай. Что я просил, то на стол и поставили. Не дёргай человека по пустякам.
Ладеев усмехнулся добродушно, похлопал Беляка по плечу («да ладно, шучу я!.. будто сам не понимаешь!») и, подвинув стул, сел было за стол, но потом вдруг привстал, открыл бутылку, быстро разлил коньяк по расставленным на краю подноса фужерам.
«Проклятая планета! Дикий мир: ни пройти, ни проехать. Только вертолётами, а по равнинам — глиссерами на воздушной подушке. Вертолёты, правда, дикари научились сбивать. И глиссеры уничтожать научились… Плохие у них привычки, у этих животных. Дрессирует их кто-то, что ли?».
Остросюжетный бизнес-роман о крупном холдинге казино и игровых автоматов, действующем в России накануне запрета игр на основной территории страны.
В этом селении есть обычай: чтобы стать полувзрослым, надо сходить в лес поохотиться на Буку.
В 1980 году на верфи «Мейер» в немецком городе Папенбурге был построен паром, который через четырнадцать лет вошел в историю под именем «балтийский Титаник».В ночь с 27 на 28 сентября 1994 года паром «Эстония» затонул в штормовом Балтийском море на полпути между Таллином и Стокгольмом. Это, пожалуй, единственное, что известно нам достоверно об одной из величайших трагедий бурных 90-х годов двадцатого столетия.Предлагаемый вниманию читателей роман — одно из немногих художественных произведений (а может быть, пока и единственное в своем роде), рассказывающих о неизвестных доселе событиях, предшествовавших этой катастрофе.
Удивительная и необыкновенная любовно-мистическая история, произошедшая на берегу южного океана, на несколько дней и ночей ставшего местом пересечения реалий земного и потустороннего бытия.
Роман Александра Уварова «Ужин в раю» смело переносит в новое столетие многовековой традиции «русского вопрошания»: что есть Бог? Что есть рай и ад? Зачем мы живем? — и дает на них парадоксальные и во многом шокирующие ответы. На стыке традиционного письма и жестокого фантасмагорического жестокого сюжета рождается интригующее повествование о сломленном ужасом повседневного существования человеке, ставшем на путь, на котором стирается тонкая грань между мучеником и мучителем.
Уходит в прошлое царствование императора Александра Первого. Эпоха героев сменяется свинцовым временем преданных. Генералу Мадатову, герою войны с Наполеоном, человеку отчаянной храбрости, выдающемуся военачальнику и стратегу, приходится покинуть Кавказ. Но он все еще нужен Российской империи. Теперь его место – на Балканах. В тех самых местах, где когда-то гусарский офицер Мадатов впервые показал себя храбрейшим из храбрых. Теперь генералу Мадатову предстоит повернуть ход Турецкой войны… Четвертая, заключительная книга исторической эпопеи Владимира Соболя «Воздаяние храбрости».
Трудно представить, до какой низости может дойти тот, кого теперь принято называть «авторитетом». Уверенный в безнаказанности, он изощренно жестоко мстит судье, упрятавшей на несколько дней его сына-насильника в следственный изолятор.В неравном единоборстве доведенной до отчаяния судьи и ее неуязвимого и всесильного противника раскрывается куда более трагическая история — судьба бывших офицеров-спецназовцев…
открыть Европейский вид человечества составляет в наши дни уже менее девятой населения Земли. В таком значительном преобладании прочих рас и быстроте убывания, нравственного вырождения, малого воспроизводства и растущего захвата генов чужаками европейскую породу можно справедливо считать вошедшею в состояние глубокого упадка. Приняв же во внимание, что Белые женщины детородного возраста насчитывают по щедрым меркам лишь одну пятидесятую мирового населения, а чадолюбивые среди них — и просто крупицы, нашу расу нужно трезво видеть как твёрдо вставшую на путь вымирания, а в условиях несбавляемого напора Третьего мира — близкую к исчезновению.
Денис Гребски (в недавнем прошлом — Денис Гребенщиков), американский журналист и автор модных детективов, после убийства своей знакомой Зои Рафалович невольно становится главным участником загадочных и кровавых событий, разворачивающихся на территории нескольких государств. В центре внимания преступных группировок, а также известных политиков оказывается компромат, который может кардинально повлиять на исход президентских выборов.
Призраки прошлого не отпускают его, даже когда он сам уже практически мёртв. Его душа погибла, но тело жаждет расставить точки над "i". Всем воздастся за все их грехи. Он станет орудием отмщения, заставит вспомнить самые яркие кошмары, не упустит никого. Весь мир криминала знает его как Дарующего Смерть — убийцу, что готов настичь любого. И не важно, сколько вокруг охраны. Он пройдёт сквозь неё и убьёт тебя, если ты попал в его список. Содержит нецензурную брань.
Название романа отражает перемену в направлении развития земной цивилизации в связи с созданием нового доминантного эгрегора. События, уже описанные в романе, являются реально произошедшими. Частично они носят вариантный характер. Те события, которые ждут описания — полностью вариантны. Не вымышлены, а именно вариантны. Поэтому даже их нельзя причислить к жанру фантастики Чистую фантастику я не пишу. В первой книге почти вся вторая часть является попытками философских размышлений.