Сожжение книг. История уничтожения письменных знаний от античности до наших дней - [29]

Ученый-теоретик Сэмюэл Хартлиб предложил создать «Справочное бюро», которое предоставляло бы общественности большой объем экономической, географической, демографической и научной информации: «Все, что хорошо и желанно для всего королевства, может таким образом сообщаться любому, кто в том нуждается». План Хартлиба получил немалую поддержку от ряда влиятельных реформаторов, особенно в Оксфорде, а когда Джон Роуз (второй библиотекарь) заболел, Хартлибу всерьез предложили стать его преемником, поскольку в то время считалось, что план Хартлиба по созданию крупного информационного агентства лучше всего мог быть воплощен в большой библиотеке, где он хотел разместить «центр и место встреч для советов, предложений, договоров и всевозможных интеллектуальных редкостей». Однако у него нашлись противники, и в итоге на это место был назначен Томас Барлоу, симпатизировавший роялистам, который, по словам историка Чарльза Уэбстера, исповедовал «академически ортодоксальные взгляды» [28].

В Бодлианской библиотеке сохранились многие важные документы. Один из них - Великая хартия вольностей, оказавшая самое глубокое влияние на всю последующую цивилизацию; мы до сих пор придерживаемся ее статьи 39, которая гласит, что ни один свободный человек не может быть лишен свободы или собственности, «за исключением законного приговора суда равных или по законам его страны», и статьи 40, объявляющей незаконным «продажу справедливости, отказ в ней или промедление с ее осуществлением». Эти положения и сегодня закреплены в английском законодательстве, и их можно найти по всему миру, в том числе в американской конституции; они также являются ключевым источником для Всеобщей декларации прав человека ООН [29].

Один из величайших мыслителей-юристов эпохи Просвещения, Уильям Блэкстоун, привнес более широкое понимание юридической и политической значимости Великой хартии, повлиявшее на последующие дебаты на эту тему в XVIII веке. Его книга «The Great Charter and the Charter of the Forest»[8] (1759) основана на пристальном изучении копии Великой хартии, которая была завещана Бодлианской библиотеке в 1754 году [30]. Эта книга, а также его главный труд «Commentaries on the Laws of England»[9] (1765-1769) оказали огромное влияние на отцов американской революции (к примеру, их экземпляры можно найти в личной библиотеке Томаса Джефферсона), и на интеллектуалов в революционной Франции. Если еще остаются какие-то сомнения в могуществе реальных документальных остатков Великой хартии XIII века - одна из семнадцати уцелевших копий была послана Уинстоном Черчиллем в Америку в 1941 году как талисман, гарантировавший американское участие в операции союзников во Второй мировой войне.

Уничтожение библиотек и архивов в период Реформации побудило целое поколение антикваров к спасению документов прошлого и собиранию как можно большего количества подобных материалов. Многое изменилось с тех пор, как Леланд с гордостью принял на себя роль «антиквара» при Генрихе VIII столетие назад. Антиквары теперь казались современникам столь странными людьми, что над ними часто издевались в пьесах, стихах и карикатурах. «Новый словарь древних и современных жаргонных терминов» в 1698 году даже определял антиквара как «диковинного любителя старых монет, камней и надписей, изъеденных червями документов и древних манускриптов, а также того, кто слепо обожает реликты, руины, старые обычаи, фразы и манеры». Но «изъеденным червями документам и древним манускриптам», которые спасали эти люди, предстояло стать основой для крупных библиотек конца XVI и XVII веков [31]. Страстный интерес антикваров к прошлому сохранил его для будущего.

Бодли принадлежал к тем, кто был полон решимости не допустить повторного уничтожения знаний. В их число входил и герцог Август Брауншвейг-Люнебург-младший, страстный коллекционер. К моменту смерти герцога в 1666 году в его библиотеке имелось 130 000 печатных книг и 3000 рукописей - намного больше, чем в то время в Бодлианской библиотеке [32]. Целью герцога, молодость которого прошла в Германии в окружении религиозных беспорядков и насилия, в конце концов переросших в Тридцатилетнюю войну, стало сохранение знаний. Как и Бодли, он пользовался услугами помощников (вплоть до Вены и Парижа) и даже побывал в Бодлианской библиотеке в 1603 году, всего через несколько месяцев после ее официального открытия. Библиотека Бодли вдохновила герцога на новые высоты в коллекционировании, и его книги стали основой для большой независимой научной библиотеки (финансируемой федеральным и земельным правительствами) в Вольфенбюттеле, известной как библиотека герцога Августа.

Бодли тщательно готовился к будущему. Составлялись уставы и жертвовались средства, перестраивались старые здания и проектировались новые. Бодли хотел, чтобы новую роль библиотекаря исполнял «кто-то, отличавшийся прилежанием в учебе, достойный доверия, деятельный и скромный, имеющий степень лингвиста, не обремененный узами брака и не находящийся в бенефиции прихода» (то есть не являющийся приходским священником). Когда на эту должность был назначен Томас Джеймс, выдающийся ученый, работавший над Библией короля Якова, основатель и покровитель библиотеки постоянно стоял у него за спиной. Их уцелевшая переписка рисует захватывающую картину множества мелочей, связанных с созданием великой библиотеки. Должность эта и поныне называется «Бодлианский библиотекарь» (я двадцать пятый из них).