Сожги в мою честь - [17]

6:58. Что толку лежать в постели? Она встала, побродила по своей трехкомнатной квартире в Круа-Русс[17], окинула взглядом старую мебель, коллекцию насекомых, заметив, что Бернадетт смахнула с них пыль, включила телевизор и подошла к клетке.

Увидев хозяйку, Жорж радостно потянулся между прутьев.

Она взяла его на руки и почесала брюшко. Жорж обожал такие ласки, выпрашивал их, извиваясь от счастья — крыса-улыбка. Антония посадила его на подстилку, насыпала зерна в кормушку, проверила, есть ли вода в поилке, и, выполнив этот ритуал, опустилась на диван.

Сегодняшние новости были точной копией вчерашних. Покушения и теракты в Ираке совершались все чаще. По мнению аналитика, эта новая вспышка была ожидаемой. Предстоящие выборы вызывали брожение в умах избирателей. Число жертв очередного урагана в Океании составило триста человек. По мнению аналитика, феномен имел естественное происхождение. Глобальное потепление не оказало никакого влияния на данную катастрофу. В США одно за другим происходит выселение собственников жилья под протесты населения. По мнению аналитика, причиной послужила плавающая ставка по ипотечным кредитам. Можно было предвидеть, что она увеличится в случае спада в период кризиса. В пригороде Марселя во время досмотра автомобилей от рук угонщика погиб полицейский. По мнению аналитика…

Щелк!

Антония выключила телевизор, чтобы положить конец этим искажениям правды. Человек хладнокровно, сознательно убит, ничто не могло обелить действия убийцы. Он был полицейским, в каких-то объяснениях нужды не было. Кровь полицейского — это кровь мужа, отца, честного парня, защищавшего ближнего. Отморозок отнял его жизнь, на этом и должны закончиться все комментарии.

Так, слово за слово, комиссар принялась высмеивать современную манеру излагать новости. Для всего, что ни попадя, требовался комментарий эксперта, даже для детских сосок. Ладно! Но откуда брался этот эрудит? Чаще всего такой нахлебник объявлял публике, что недавно написал книгу — в издательстве «Что-то с чем-то», продажа во всех крупных книжных сетях. Откуда он черпал знания, делающие его мнение неоспоримым? Ну как же, он же написал книгу в издательстве «Что-то с чем-то», продажа во всех крупных книжных сетях. И вот, имея такое образование, власть, пожалованную средствами массовой информации, эрудит вещал с ученым видом, цитировал страницы своего научного труда — издательство «Что-то с чем-то», продажа во всех крупных книжных сетях — и удалялся, а никому и в голову не приходило проверить его выкладки… полученные из рапортов людей без научных званий, которые в поте лица делают реальную работу.

Последний комментатор тоже не изменил правилу: «Погибший полицейский должен был…». Чтобы не поддаться искушению расколотить экран, Антония оборвала его речь. Критика действий полиции стала прямо-таки спортом. Она этого не выносила.

Ухх!

Спазм снова возник в самый неожиданный момент. Антония стиснула зубы, привычно пережидая приступ. Тянущая боль опаляла живот, будто внутренности осаждала конница. Удары копьями сменились невыносимым страданием. В такие ужасные минуты Антония боялась самого худшего: что один из кризов случится в присутствии подчиненных.

Боль приутихла. Антония собрала вчетверо больше сил — вдвое больше уже было недостаточно — поднялась и после захода в туалет прошла в ванную.

Полочки аптечки ломились от пронумерованных баночек. Бесясь от названий медикаментов, большинство из которых содержало больше двенадцати непроизносимых букв — какой нормальный человек может вспомнить слово «декстропропоксифен»? — она нанесла на упаковки порядковый номер, в котором их следовало принимать. Так, в первую очередь проглатывался У1, а заканчивался утренний прием пилюлей У5, которую надо было рассасывать.

Она забрала весь набор в кухню и совместила его, чертыхаясь, с чашкой кофе. Врач не советовал употреблять кофе, но, учитывая состояние кишечника, Антония плевать хотела на его науку.

Она даже сгрызла плитку шоколада, чтобы повысить настроение.

Затем, припомнив вчерашний киносеанс, признала, что он был неплох. Корсиканцы начнут причинять неприятности, а язык прусака послужит веревкой, на которой его и повесят: обычно наказывают именно через то, чем ты грешил.

Пальчики оближешь, объеденье, пир на весь мир!

И вечеринка только-только началась.

Придя в себя, Антония приняла душ, подкрасилась, элегантно оделась. Такой день, как сегодня, заслуживает всяческих почестей.

Прежде, чем выйти за дверь, комиссар погладила Жоржа, проверила, выключен ли свет, и, подбодренная обезболивающими, отправилась приводить в действие следующую часть плана.

На выходе из лифта на первом этаже она услышала звонкий голос:

— Добррый день, мадам Аррсан! Как ваши дела?

Бернадетт подметала холл. Антония ее обожала. Родом с Мартиники, Бернадетт приехала в Лион, чтобы заработать на жизнь и чего-то добиться, но все, чего добилась — место консьержки. Она впряглась в эту работу двадцать лет назад и никогда не жаловалась. Благодаря ей, как повторяла Бернадетт, ее дети ели каждый день. «И не только бананы», — добавляла она, смеясь.