Создатели империй - [8]

Пришедшему из Сирии Александру Палестина сдалась без боя, лишь в самой южной части земли филистимлян укрепление Газа оказывало отчаянное сопротивление, пока не было взято македонянами под личным руководством их отважного царя. Теперь путь в Египет был свободен. Как новый фараон въехал Александр немного позже в египетскую столицу, и в этом качестве он принес торжественные жертвы древним местным богам, среди них — священному быку Апису.

Исторически значимым актом, который вскоре осуществил новый владыка, было основание города, поныне носящего его имя. Западнее устья канопского рукава Нила он выбрал наиболее выгодное место для гавани и торговли и отдал приказание основать на этом месте первую Александрию, которая благодаря своему местоположению за короткое время превратилась в величайший и богатейший город всего греко-эллинистического мира.

В последующие месяцы состоялось знаменитое шествие Александра к богу Амону, святилище которого находилось вдали от долины Нила, в оазисе посреди Ливийской пустыни (сегодня это оазис Шива) и которое глубоко почитали и египтяне и ливийцы из-за его оракула. Александр узнал, что Геракл и Персей в глубокой древности побывали у этого бога, чтобы вопросить его оракула. Теперь его охватило страстное желание повторить поступок своих мифических прародителей, которых он, очевидно, считал историческими личностями, и получить от оракула бога подтверждение своего божественного происхождения. Уже для многих современников, особенно для просвещенных греков, это было непонятно; и все же не подлежит сомнению: самое позднее в период его пребывания в Египте у Александра возникло твердое убеждение, что он является сыном бога Амона, идентифицируемого греками с Зевсом, причем именно в физическом смысле, исключающем отцовство Филиппа. Желание получить в этом полную уверенность и ясность побудило Александра отправиться к далекому оазису и тем самым отложить решающую борьбу за господство над Азией еще на долгие месяцы.

С небольшой свитой он добрался до оазиса после трудного (сильно приукрашенного уже современниками) пути, незамедлительно направился в храм и вопросил бога. Получив у бога подтверждение своего божественного происхождения, он сразу же вернулся в Мемфис.

Что могло побудить Александра объявить себя сыном Зевса — Амона? Было ли это желанием подобным образом утвердить свое положение перед «свободными и независимыми» греками, которыми мог повелевать только бог или сын бога, но никак не царь Азии? Однако этот вопрос (обсуждавшийся в литературе и получивший положительный ответ) был бы оправдан и имел смысл лишь тогда, если бы мы могли предположить, что все это служило для Александра только игрой, то есть что сам он совершенно не верил в это божественное отцовство, а использовал его как средство для достижения определенных политических целей. Напротив, различные, более поздние инциденты подтверждают, что Александр действительно считал себя сыном этого бога и, отправляясь в оазис, действовал совершенно иррационально, из самых глубин своей души. К этому мы еще вернемся.

Возвратившись из Ливийской пустыни в Мемфис, Александр целым рядом мер определил будущее управление страной, которое затем укрепил сильным гарнизоном. В начале весны 331 года до н. э. он выступил в обратный путь в Азию. В Тире он сделал первую большую остановку и принес богу Мелькарту-Гераклу новые большие жертвы, которые объединил, как и после взятия города, с гимнастическими и посвященными музам состязаниями. По-видимому, в Тире он распорядился, чтобы все завоеванные до сих пор азиатские области были объединены в два больших финансовых округа. Ответственность за главную царскую казну он тогда же передал своему другу юности — Гарпалу, который совершенно не оправдал оказанного ему доверия.

Когда Александр покинул Тир, чтобы дать, наконец, Дарию решительный бой, со времени первой большой битвы под Иссом прошло уже два года: долгое время для Дария, чтобы подготовить к спасению трона и империи все еще имеющиеся силы многочисленных подвластных стран по ту сторону Евфрата. Войско, которое великий царь стянул на широкую равнину под Вавилоном, по-видимому, в численном отношении намного превосходило армию, разбитую под Иссом. Дарий даже пошел дальше: доставил из Индии слонов, которые вместе с запряженными боевыми колесницами должны были при первой атаке привести в замешательство македонские фаланги. Великий царь тщательно выбрал место, где, согласно его воле, должна была состояться битва. Равнина под Гавгамелами, восточнее Тигра, показалась ему подходящей во всех отношениях, и он не упустил возможности еще и особо подготовить ее, приказав сровнять с землей небольшие возвышения, а также сделать те участки, где с наибольшей вероятностью можно было ожидать атаки Александра, непроходимыми с помощью капканов. Если Дарий при всем том предполагал, что противник примет бой в предложенном ему месте, то хотя бы в этом он не ошибся.

Из Тира Александр, зайдя далеко на север и без особой спешки, продолжил продвижение в направлении Верхнего Междуречья. Переход Евфрата под Фапсаком прошел без осложнений, как и на Тигре, переправы на котором Дарий в соответствии со своим планом умышленно приказал не охранять. Итак, в начале октября 331 года до н. э. оба войска стояли под Гавгамелами, готовые к сражению, которое должно было стать решающим в этой войне.