Союзник - [58]

— Что, в прошлый раз установить контакт не вышло, и начальство велело припереться еще раз? — усмехнулся Руслан, проигнорировав вежливое приветствие со стороны посетителя. Теперь он смотрел на Лескова уже с откровенной неприязнью. Странный провал в памяти казался ему подозрительным и пугающим одновременно.

На заданный вопрос Лесков не ответил. Несколько секунд он задумчиво смотрел на Руслана, словно пытался решиться на что-то, а затем молча принялся закатывать рукав своей рубашки.

— Это еще зачем? — удивился Руслан, ошарашенно глядя на Дмитрия.

— Увидите.

— Ты вообще нормальный? — издевательский смешок Гаврилова не произвел на Лескова никакого впечатления, зато дальнейшие действия Дмитрия заставили Одноглазого растерянно приоткрыть губы. Когда он заметил в руке Лескова скальпель, парень невольно отпрянул назад.

— На кой хрен тебе нож? — угрожающе тихо спросил он.

Вместо ответа Дмитрий вытянул руку, словно фокусник, желавший продемонстрировать какой-то трюк, а затем глубоко порезал себя, начиная от запястья и заканчивая локтевым изгибом.

— Ты больной? — вырвалось у Руслана. — Нет, мужик, ты вообще конченый?

Но эти восклицания мигом сменились изумленным молчанием, когда Гаврилов увидел, как на месте кровоточащей раны стало появляться нечто темное.

— Узнаете? — спросил Дмитрий, с долей насмешки наблюдая за тем, как вытягивается лицо Руслана. Лесков до последнего сомневался, стоит ли открываться перед этим типом, однако, вспомнив себя в похожей ситуации, он понял, что стал доверять Бранну только после того, как тот сам доверился ему. Пускай показушно и крайне наигранно, но это подействовало.

И слова Руслана стали подтверждением его мыслям.

— Ты тоже что ли? — выдавил из себя Гаврилов. Теперь его голос прозвучал растерянно, а взгляд буквально впился темно-синюю чешую, тускло поблескивающую на коже Дмитрия. — Ты не разводишь меня?

— Как видите, — ответил Лесков, тщательно вытирая с руки кровь бумажной салфеткой. — Правда, об этом знает всего несколько человек, и мне бы не хотелось, чтобы эта информация распространилась раньше времени. Я могу попросить вас об одолжении не раскрывать мою тайну?

Руслан был настолько поражен, что по началу даже не понял, что ему только что сказали. Он молча наблюдал за тем, как Дмитрий промакивает кровь.

Но затем, словно придя в себя, Гаврилов нахмурился и с раздражением произнес:

— А, если ты меня за трепло держишь, какого хрена тогда показал?

— Иначе вы бы мне не поверили. Ну что, попробуем начать сначала? Я — Дмитрий, — с этими словами Лесков протянул ему руку для рукопожатия.

— Руслан, — ответил парень, крепко пожав его ладонь. Затем, немного смутившись, добавил, — Слушай, я не знал, что ты такой же. Думал, ты — очередной мудак, который хочет разузнать обо мне. Но я сам не хрена не знаю. Раньше со мной ничего такого не происходило. Я думал, что это из-за яда. Но мужик с татуировкой сказал, что я не подох от отравления только потому, что у таких, как я, иммунитет к ядам.

— Он сказал правду. Большинство существующих в природе ядов не являются для нас смертельными.

— Типа черная мамба для нас не опаснее рыболовного червя? — Руслан ухмыльнулся, глядя на Лескова уже с откровенным интересом.

— Не совсем. Какое-то время организму понадобится на то, чтобы устранить последствия яда. Но мы не умрем.

Чуть помолчав, Дмитрий добавил:

— Если вы захотите, я расскажу вам все, что мне известно. Правда, многое может оказаться лишь теорией, потому что никто из тех, кто рассказывал мне о полукровках, не получали эту информацию от «истинных».

— «Истинные» — это кайрамы? — уточнил Руслан. — Мужик с татуировкой говорил мне про каких-то кайрамов. Получается, этот научный хрен не врал, а действительно просекает тему?

— Да, Альберт более-менее разбирается.

— И девчонка эта тоже. Темненькая которая. Она вообще по-ходу помешана на них — задолбала меня со своими расспросами.

— По моей просьбе. Идет война, Руслан, и такие, как мы, можем быть очень полезны. Я опасаюсь, что людям без нас не победить. Если мы сумеем в краткие сроки развить наши способности, «процветающим» придется хорошенько потрудиться, чтобы закончить «чистку».

— Эти твари убили мою семью! — произнес Гаврилов, заметно помрачнев. — Если есть хотя бы один шанс добраться до этих зажравшихся ублюдков, я им воспользуюсь. Можете меня хоть под пули швырнуть, если в результате этого сдохнет хотя бы один «процветающий». Мне уже нечего терять. Все эти месяцы я молил Бога, чтобы он позволил мне перед смертью увидеть хотя бы одного из этих гребаных «спонсоров», и чтобы я смог убить его собственными руками. Знал бы ты, как сильно я ненавижу этих уродов! У меня была семья, понимаешь? Раньше у меня ни хрена не было. Я детдомовский! А потом появилась Лизка и…

Руслан прервался, чувствуя, что его начинают душить слезы. Впервые за все это время он почувствовал, что не может сдержаться. Он был уверен, что все слезы уже высохли. Вместо них осталась лишь черствая корка, которая покрывает сердце, когда больше нет сил терпеть.

Гаврилов отвернулся, прижимая кулак к подрагивающим губам. Он не хотел показаться своему собеседнику жалкой размазней, но с момента катастрофы Дмитрий стал первым, кому Руслан рассказал о своей семье. И, как оказалось, вспоминать о них было по-прежнему больно. Благо, тот не пялился на него — опустил взгляд, тактично дожидаясь, когда Гаврилов немного успокоится.