Отношение Ладвига к хозяйке дома было в чём-то схожим. Никаких романтических чувств он к Грете не питал, предпочитая простые взаимоотношения без обязательств и семейных ссор. Он не обманывал себя, прекрасно понимая, что рано или поздно всё это закончится.
* * *
— Доброе утро, господин сержант. Как насчёт моего вчерашнего предложения навестить с утра мертвецкую и расспросить ночного мастера о наличии особых примет на теле убитой?
— Доброе утро, Виланд. Предложение в силе. Мы же с вами вчера договорились обходиться без чинов.
— Ты предлагаешь это в повседневный обычай ввести?
— Почему бы и нет. Я не хочу, чтобы субординация мешала вам свободно высказывать свои мысли, даже если они не совпадают с моими.
— Я согласен, Ладвиг. Но при офицерах, или чинушах магистратских, устав буду блюсти неукоснительно, и тебе советую. Они панибратства с нижними чинами не одобряют.
По сравнению со вчерашним днём, Виланад выглядел гораздо увереннее. Ладвиг не стал спрашивать, успел ли стражник рассчитаться с долгами, решив не напоминать о причинах, побудивших Виланда пойти к нему в помощники.
— У меня вчера состоялась приватная беседа с начальником караула у Южных ворот. Он мне кое-что рассказал про вас.
— И что же тебе поведал Матиас?, — заинтересовался Виланд. — Командир из него никудышный, а вот по части пива и сплетен он большой дока.
— Очень точная характеристика. А он считает, что вы потеряли свою должность потому, что слишком усердно пытались выслужиться перед начальством. Я знаю вас совсем немного, но успел засомневаться в истинности такого утверждения.
Услышав это, Виланд даже замедлил шаг и недоверчиво посмотрел на сержанта:
— Это всё, что он тебе сообщил?
— Да. Матиас уверен, что вы по своей инициативе примкнули ко мне и стараетесь вернуться на прежнюю должность. — сказал Ладвиг, поглядывая на реакцию бывшего вахмистра.
Но Виланд, казалось, пропустил слова мимо ушей. Он помрачнел, некоторое время над чем-то раздумывал, а после произнёс:
— Этот болван ещё глупее, чем я о нём думал. Ты должен кое-что обо мне узнать, Ладвиг…
— Я не пытался наводить о вас справки, — поспешно перебил его сержант, — просто не могу понять причину, побудившую начальство сменить вас на это ничтожество. Развалил всё, что мог. Дисциплины никакой, оцепление, похоже, было организовано только благодаря вам. Я не собираюсь копаться в вашем прошлом, Виланд, необязательно ничего рассказывать.
— Два коротких сезона назад произошло первое нападение демона. — сказал бывший вахмистр, не глядя на сержанта. — Чуть позже ещё одно.
— Что?, — Ладвиг остановился и оглянулся по сторонам. Ранним утром на улице было немного прохожих, но сержанту показалось, что каждый из них обернулся и посмотрел на них, услышав последние слова стражника.
— Я тогда командовал караулом, я же и начальству докладывал об этом случае. В некотором роде я твой предшественник, Ладвиг. Вот только больших полномочий мне никто не давал. И денежки на расследование не выделялись…
— Почему вы мне вчера об этом не сказали?
— А стоило ли? У тебя и своих забот хватало. Зачем в голове мешанину создавать.
— Подробности, пожалуйста, — негромко произнёс Ладвиг, чувствуя себя каким-то заговорщиком.
— По которому случаю?
— Начните с первого. Сопоставим факты. Сделаем выводы. Мало ли что может пригодиться.
— Изволь. Первой жертвой был какой-то бродяга. Тело обнаружили случайно. Его смерти и значения никто особого не придал. Одним бродягой меньше, одним больше. Кому придёт в голову их пересчитывать? Сам я в тот раз повреждений на теле не видел. Один из могильщиков что-то заподозрил. Это он пошёл потом в городскую стражу. Оттуда, как водится, прислали человека для выяснения обстоятельств. Ничего он по сути дела не выяснил, поспрашивал немного у тех, кто ночью в карауле стоял, и был таков. Вот и всё по первому случаю. Теперь решай сам, нужно ли было тебе вчера об этом рассказывать.
— Да, — согласился сержант, — никаких серьёзных сведений.
— И я про то же самое. Второе нападение произошло спустя три декады. Свидетели убийства не объявились. В этот раз жертву удалось опознать. Ею оказалась некая Зелда. Занималась она сомнительными делишками. Ворожила, снадобья какие-то из трав делала. Колдунья, одним словом. Девицы молодые к ней постоянно бегали. Горевали после её смерти многие, а вот некоторые наоборот — радовались.
— Нападение случилось ночью?
— Скорее всего. В тех же садах. Чуть дальше, правда, чем в этот раз.
— А что Зелда там делала ночью?
— Кто же их, колдуний, разберёт, — пожал плечами Виланд. — Говорят, травки особые только ночью срывать можно. А некоторые листочки, говорят, собирают только там, где человека жизни лишили. В садах полно дуэльных полян.
— Зелда была убита схожим образом?, — спросил сержант, вспомнив раздробленные позвонки курьерши.
— Да. Старенькая она была, шея и без того тонкая, как у воробышка.
— Очередной удар в область шеи… А как же дело замяли?, — удивился Ладвиг. — Известная, ведь личность погибла.
— Вот на этом-то я и погорел, — тяжело вздохнул Виланд. — Говорить про демона никому из стражников не велели, зато усердно пускался слух, что Зелда продала душу Дьяволу. Мол, помогал ей во всех тёмных делах, а когда контракт к концу подошёл, он головы её и лишил и с собой забрал в ад. Даже в этом приврали.
