Союз горцев Северного Кавказа и Горская республика. История несостоявшегося государства, 1917–1920 - [58]

Северный Кавказ не мог существовать отдельно, все, что происходило в соседних регионах, не только отражалось на нем, но становилось частью событий по эту сторону Главного Кавказского хребта. Однако большевики всячески пытались создавать видимость своего контроля над данным регионом. О неадекватности отношения центра к тому, что происходило на Северном Кавказе, свидетельствует заявление Сталина на объединенном совещании представителей мусульманских организаций с участием Эшба, Энбаева, Яруллина и др. 19 апреля 1919 года в Москве. В его выступлении говорилось о направлении на фронт и на Северный Кавказ активных работников. Сталин заявил, что «в это время на Северном Кавказе горцы захватили Грозный и Темир-Хан-Шуру»[538]. И это на фоне того, что именно в эти дни армия генерала Деникина шаг за шагом захватывала все территории Горской республики на равнине и спокойно продвигалась к Петровску.

Говоря о большевиках-горцах и присутствии большевиков из России на Северном Кавказе, стоит иметь в виду, что сами горские деятели признавали, что большевиков до революции здесь не было[539], а после революции социалистические идеи были восприняты как шаг вперед по сравнению с тем, на что местные жители могли рассчитывать в годы царской России. То есть эти идеи пали на благодатную почву. Они были горцам интересны, поскольку речь шла о земле, о равенстве, о самоуправлении и т. д. Но можно ли утверждать, что это были идеи большевизма? Видимо, все-таки нет, так как именно интеллигенция в лице Чермоева, Баммата, Капланова, Джабагиева, Коцева и других смогла повести за собой людей. Речь может идти о социал-революционерах, но уж точно не о большевиках.

Не говоря уже о том, что сами большевики относились к горцам как к отсталым народам, которых надо поднять до высот российского понимания и осознания необходимости большевизма. К примеру, Н. Ф. Гикало уже после установления советской власти в 1925 году, не скрывая, указывал: «Революция у отсталых народностей, среди отсталых народностей, среди глубоко некультурных, — иной быть не могла… В Октябрьскую революцию они шли не теми путями, которыми шел рабочий класс нашей страны. Они шли путями национального движения, религиозного роста и анархии»[540]. То есть, по мнению российских большевиков, командированных для большевизации региона, горцы не были еще готовы к революции. И их пришлось вести к советизации региона, давая многочисленные обещания, которые изначально были невыполнимы (сохранение шариата, арабской графики алфавита, особенностей общественных отношений и мн. др.).

В местном обществе восприятие большевиков было неоднозначным, это наглядно показывает и отношение к Красной армии. По словам участника тех событий П. Л. Янчевского, весной 1919 года чеченцы разоружали целые части Красной армии, отступавшей из Владикавказа[541]. Трудно, имея многочисленные источники того периода, писать о победоносном шествии советской власти на Северном Кавказе. При этом надо признать очевидное: большевикам удалось пересилить многочисленных противников в регионе буквально за три года.

Тезис, что «советская власть на Северном Кавказе была привнесена извне, на штыках Красной Армии», имеет полное право на жизнь[542]. Этой точки зрения придерживался и видный политический деятель тех времен А. Цаликов: «Советская власть в Терской области была явлением наносным, не имевшим прочных органических корней в крае, и первое слабое дуновенье жизненных испытаний разрушило карточный домик большевистских построений»[543].

Другой очевидец и участник тех событий отмечал позднее в своих статьях, что «дебют большевиков среди горцев в 1918 г. был сумбурен и почти не выделил ярких фигур»[544]. Среди тех, кого можно было отнести именно к этой политической платформе, он называет горцев С. Габиева, Н. Самурского (Эфендиева) и А. (Махача) Дахадаева в Дагестане, А. Шерипова и Т. Эльдарханова в Чечне, А.-М. Гойгова и З. Яндиева в Ингушетии, С. Токаева в Осетии и др. По мнению тех, кто стоял против большевиков и провел в годы эмиграции, советская власть была чужда горцам по своей природе. «Большевизм был навязан им извне вследствие политической неорганизованности их, вследствие отсутствия организационно-твердого и достаточно авторитетного национального руководства…»[545]

Содержательно показывает неместный характер большевиков и национальный состав войск Северо-Кавказского военного округа (к концу 1921 года он включал территорию Терской и Ставропольской губерний, Донской и Кубано-Черноморской областей, Горской и Дагестанской республик и Кабардинской автономной области). Оказалось, что среди служивших в этих войсках русские составляли 82 %, украинцы — 11 %, немцы — 0,6 %, евреи — 1,2 %, татары — 1,6 %, латыши — 0,3 %, башкиры — 0,03 %, поляки — 0,7 %. В числе «остальных» 2,57 % значатся: абазинцы, аварцы, армяне, белорусы, грузины, ингуши, калмыки, осетины, чеченцы, чуваши, эстонцы[546].

Естественными союзниками большевиков считались ингуши, поскольку большевики предлагали освободить земли от казаков и передать их безземельным ингушам[547]