Современные проблемы каноники и экклезиологии в Русской православной церкви - [40]

Евангельский и богословский, а не только гражданский протест вызывает странная и страшная позиция РПЦ МП, потерявшая смысл Домостроительства, пренебрегающая конкретной овцой, ради которой Христос воплотился и принял крестную смерть. Устав «забыл» о личности, христианине, клирике и мирянине. «Забыли» предоставить клирику канонические права и защиту от епископа, от его насилия над человеком. Верного и благоразумного домоправителя ставит господин над слугами своими – раздавать им в свое время меру хлеба. «Если же раб тот… начнет бить слуг и служанок, есть и пить и напиваться, – то придет господин раба того… и подвергнет его одной участи с неверными» (Лк 12:45–46). Христос подчеркивает, что домоправитель не становится хозяином дома и несет ответственность за свое управление. Подобно «злому рабу», епископ забыл, что Бог остается хозяином дома. Бог не дарит епископу овец. Он доверяет Своих овец его заботе. Епископ не различает себя от Бога и жаждет абсолютной власти над человеком. Власть человека над человеком всегда сомнительна.

Обожествление епископа

Кто епископ? Человек или бог? Кем его исповедует РПЦ? Кем осознает себя сам епископ? Когда Христос свидетельствовал: «Я и Отец – одно», иудеям было трудно понять: «Ты, будучи человек, делаешь Себя Богом» (Ин 10:30, 33). Когда апостол Петр засвидетельствовал: «Ты Христос, Сын Бога живого», Иисус сказал Ему в ответ: «не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах» (Мф 16:16–17). Бог открыл римскому сотнику тайну Богочеловека: «истинно Человек Сей был Сын Божий» (Мк 15:39).

Кто откроет тайну епископа? Мы слышим непривычные современному слуху имена, обращенные к грешному человеку: «святой Владыка», «святейший», «высоко-пре-освящен-ней-ший», «господин» и «деспот». Мы видим удивительные обряды поклонения человеку, допустимые в служении Богу: земные поклоны, публичные раздевания и одевания; хождение по орлецам, как по небу; целования рук и ног, воспевание его величия, усиленное хором льстецов, прославляющих божественную славу человека вплоть до возведения епархиального архиерея на место Христа Спасителя одесную Отца: «Владыка! Вы – правая рука Бога!». Эти слова и действия могут иметь разный смысл: епископ может приписать их себе или сану.

Это его проблемы. Но мы не смеем забыть, что золотой омофор – только символ, а не заблудшая овца, которую Единый Пастырь вынес на плечах, обливаясь потом: «был пот Его как капли крови, падающие на землю» (Лк 22:44).

Мы не смеем забыть, что драгоценная шапка на голове епископа – украшение, а не терновый венец, пронзивший чело Спасителя. Мы знаем, что крест епископа обагрен не кровью, а рубинами и алмазами. Все формы имеют смысл, пока адекватно выражают содержание. Утратив содержание, символы превращаются в рисунки и пародии.

Обожествление персоны епископа в силу хиротонии имело место в церковной истории. Хиротония во епископа рассматривалась как второе «крещение во оставление грехов». Это была очевидная ересь против Никейского Символа: «исповедую едино крещение». По словам М. Э. Поснова «система епархиального папизма» нашла полное закрепление в Дидаскалии, памятнике III в., испорченном интерполяциями:

Епископ могущественный царь для вас; он, управляя вместо Бога, должен почитаться вами как Бог, ибо епископ председательствует у вас на месте Бога… благоговейте перед ним и воздавайте ему всяческие почести… Тот, кто носит диадему, то есть царь, властвует только над телом… епископ же властвует над душой и телом[22].

Епископам понадобились интерполяции, чтобы оправдать свои претензии на обладание душой и телом человека! Трулльский собор в 691 г. осудил такой взгляд на епископа, как искажение церковного вероучения:

Оные Климентовы Постановления благорассмотрительно отложили, отнюдь не допуская порождений еретического злословесия, и не вмешивая их в чистое и совершенное апостольское учение (Книга Правил; Шест. 2).

Нынешние христиане воздают божеское поклонение епископу, опираясь на традицию: поклоняемся епископу не как Богу, а как Его иконе, оживающей в епископе. Литургический образ живет в пределах богослужения. Явленное в ритуале, за его пределами блекнет, становится воображаемым, обнажая фальшь позолоты. Величие своего ритуального образа парализует сознание епископа. Сняв облачение, он не выходит «из образа» бога. Он вступает в реальную жизнь, всерьез присвоив своей персоне славу неосуществленного Первообраза. В отличие от епископа, кесари сознавали, что смертны, и усмехались над собственной божественностью. Епископ уклоняется от прямого ответа о своей божественности. Церковные документы РПЦ: Устав, Положение о суде, Социальная концепция – не позволяют разглядеть современное учение РПЦ о лице и природе епископа. Прямо и косвенно они формируют образ неограниченного всемогущества и святости, которым не соответствует смертный и грешный епископ. Эти декларации одинаково оторваны от церковной традиции и действительности.

Если РПЦ исповедует епископа богом, против ее соборных документов возразить нечего. Всемогущий бог является источником власти. В силу всеведения его решения непогрешимы: он не ошибается, не подлежит контролю и критике. В силу святости его поступки безгрешны. Он не ограничен никем, кроме бога из соседней епархии. Архиерейский собор превращается в Олимп. Понятно, почему Собор может быть только архиерейским: смертным на Олимпе делать нечего. Непонятно, как многобожие совместить с верой в Единого Бога?