Современные польские повести - [26]

— Кто? — с трудом спросил Штауффенберг.

— Штаб округа в Штутгарте. Спрашивают о генерале Фромме.

— Хорошо. Иду. — Он вздохнул, встал и направился к отложенной трубке.

Окончил разговор и приказал Хефтену связаться с генералом Кинцелем, начальником штаба группы армий «Север», которую как раз в то время противник отрезал в Латвии. Объявил ему, что впредь группа армий будет получать приказы от фельдмаршала фон Фитцлебена и генерала Бека.

Кинцель уже несколько дней бил тревогу в связи с угрожающим положением своих армий и просил верховное командование разрешить ему нанести удар в направлении Нижнего Немана, дабы восстановить связь с главными силами и отсечь советские передовые части севернее Клайпеды. Это, однако, означало оставление линии фронта в Курляндии. И с этим не соглашалась ставка в «волчьем логове», которая на каждое новое обращение Кинцеля отвечала: ни шагу назад!

Сразу же после звонка Штауффенберга генерал Бек отдал свой первый и, как потом выяснилось, последний приказ: разрешил Кинцелю пробиваться на Нижний Неман.

Настойчивые требования Кинцеля об отходе наконец удовлетворены. Но вместо того чтобы немедленно приступить к выполнению задачи, он позволил себе усомниться и принялся ради перестраховки названивать в «волчье логово». Хойзингер и его заместитель ранены и отправлены в госпиталь. Кинцель находит кого-то, исполняющего обязанности Хойзингера. Разумеется, приказ Бека тут же отменяют.

Снова тревога: фон Витцлебен. Хотели его разыскать, но машины в разгоне. Отсутствие фон Витцлебена начинает раздражать Бека, и он не скупится на язвительные замечания в адрес Ольбрихта.

Из города кто-то приносит весть:

— Головные танки уже достигли центра. Значительные силы пехоты и танков продвигаются по основным магистралям. На улицах собираются толпы. Люди обсуждают переданное по радио коммюнике о покушении и связывают его с передвижениями войск.

Штауффенберг слышит это и снова ощущает взлет. Упивается вестью о том, что действия начаты.

Вновь оживают телефоны. Никто не хочет разговаривать с Геппнером, а Фромм неуловим. Штауффенберг повторяет одно и то же:

— Кейтель лжет… не верьте Кейтелю… Гитлер мертв… Ну конечно же, это правда, он мертв… Здесь операция развивается в соответствии с планом.

Если звонит кто-нибудь из участников заговора, Штауффенберг несколько раз повторяет условный сигнал: «Штиф приведен в движение».

— Значит, можно на вас положиться, не так ли? Вам необходимо держаться! Не подведете меня? Держитесь! Держитесь! Штиф приведен в движение!

В подвалах офицеры-связисты скрупулезно записывают каждое его слово.

Где Витцлебен? Его розыски по телефону прекращены. Бек получает известие из Цоссена, что Витцлебен оттуда выехал.

— Куда?

— Неизвестно.

— На Бендлерштрассе?

— Возможно.

Больше на этот счет ни звука. Штауффенберга вызывают к Беку.

— Полковник, — напоминает Бек, — поторопитесь с захватом радиостанции. Они могут передать новое сообщение.

— Слушаюсь, господин генерал. У нас хорошие новости.

— Что такое?

— Танки на подходе, к восьми они достигнут центра города. Тогда можно будет осуществить весь план, включая захват радиостанции.

— Есть ли какие-нибудь сведения об активности гестапо или СС?

— Ничего тревожного. По-видимому, мы их опередили, они еще не успели опомниться.

Бек кивком головы отпускает Штауффенберга, но прежде чем тот успел исчезнуть, его догнал Гизевиус.

— Работаем неважно, полковник, — говорит он, — Геббельс жив, и гестапо не тронуто.

— У нас нет войск, — хрипло отвечает Штауффенберг. — Вы же знаете…

— Я, штатский, готов принять необходимые меры. Дайте мне группу офицеров. Поскольку покушение на Гитлера провалилось, нужны свершившиеся факты. Нужны первые убитые. Тогда одни загорятся, другие перетрусят.

Штауффенберг долго смотрит ему в глаза, отрицательно качает головой.

— Мы произведем аресты, когда прибудут танки. Полк «Гроссдойчланд» оцепит важнейшие объекты. Никто не ускользнет.

— Речь идет не о предотвращении побегов, а о том, чтобы создать соответствующую психологическую атмосферу. Мы должны сжечь корабли. Тогда только все это как-то сдвинется с места.

— Хорошо. Я поищу Егера, он скомплектует для вас боевую группу из офицеров.

Но Егера уже разыскивают битый час. В здании складывается странная обстановка. Единицы, такие, как Штауффенберг, Ольбрихт или Мерц фон Квиринхейм, завалены работой. Десятки других слоняются по коридорам и с каждым часом все туманнее представляют себе судьбы государственного переворота и свои собственные, особенно собственные. То один, то другой внезапно исчезает.

Фромм снова напоминает о себе. Один из приставленных к нему офицеров докладывает Ольбрихту:

— Генерал Фромм заявил, что он голоден и желает вернуться домой. Дает честное слово, что из дому не выйдет.

— С ним обращаются, как того требует его звание? — спрашивает Бек.

— Конечно, генерал, — торопливо отвечает Ольбрихт.

— Разумеется, — добавляет Геппнер.

— Можно ему что-нибудь принести из столовой, — предлагает Штауффенберг.

Бек кивнул. Гизевиус предложил бы немедленно расстрелять Фромма, но при виде такого единодушия даже не заикнулся на сей счет.