Современная кубинская повесть - [142]
На улице Санта-Клара в доме десять жили две галисийки, которые хорошо знали родных моей Маньики. Мы нередко к ним захаживали. Они готовили обеды по недорогим ценам — настоящий галисийский бульон и белую фасоль, тушенную с корейкой. Обе сеньоры были уже а возрасте, но года себе убавляли вовсю. Мы с Маньикой со смеху помирали: нам, молодым, какая разница, сколько им лет? Та, что постарше, любила говорить, будто возраст женщины — это секрет. Маньика, девушка смекалистая, ей ума не занимать, сразу поняла:
— Знаешь, Мануэль, эта, по-моему, хочет следы замести, вот и уменьшает себе годы.
И правда, у пожилой галисийки, видно, было что-то в прошлом, о чем лучше помалкивать. К ним вообще ходили обедать какие-то подозрительные типы. Мы там наедимся вволю — и на трамвай, который по мосту шел. Раньше, как доедешь до моста через реку Альмендарес, полагалось платить еще пять сентаво. Мы платили и приезжали на пляж в Марианао. Кататься на трамвае — одно удовольствие. Дешево, и сидишь — отдыхаешь. Только вот клопы развелись в сиденьях и кусали сильно. Но если привыкнешь — ничего страшного: снимешь, точно обыкновенного муравья, и все дела. В Марианао тоже было много интересного. Продавали молочный шербет, это уж непременно. И еще разные молочные сладости, эскимо на палочке и ванильный шербет. Галисийская молодежь здесь не часто бывала, а мы зачастили. Нам нравилось проводить здесь время в воскресные вечера, когда самое веселье. Мы и могли приезжать только вечером, потому что Маньика по утрам работала, да и я тоже, если надо что-нибудь смастерить по заказу или покрасить какой-нибудь дом. Я, скажу вам, и малярничал, когда подворачивался случай.
В кафе «Асуль» держали испанку по имени Лус, которая гадала на картах. Она была с большой придурью и каждому говорила, что его ожидает веселая гулянка. Сестра этой полоумной — Сорайда — гадала на большой лампе. Что та, что другая — обе проходимки. Вторая жила в Марианао, в хибаре, на которой кто-то вывел желтыми буквами:
Маньике до смерти захотелось погадать, и я отвел ее к Сорайде. Вылетела она оттуда вся сияющая.
— Меня возьмут замуж и я увижу маму!
Я тоже обрадовался, хоть и знал, что Сорайда врет почем зря. Через какое-то время я прочел в газете «Дискусьон»,что этой гадалке шилом прокололи шею. Она нагадала одному типу главную премию в лотерее. Он купил билеты на все деньги, которые собрал за долгие годы, и ничего не выиграл. Вот так отправилась на тот свет Сорайда.
В Марианао нередко случались темные истории, и потому мы стали ходить в кафе «Медина» на углу Двадцать третьей улицы. Там проводили время многие испанцы. Не богачи, а такие же безденежные, как я. Это кафе было деревянное, в два этажа: наверху зала, а внизу подавали разную еду. Там я и познакомился с Антонио Мариа Ромеу, по прозвищу Косой. Он играл на пианино, и мы танцевали кубинские дансоны и соны, а не только испанские танцы — чотис и пасодобль. Антонио Мариа был заядлым игроком в бильярд. Иногда, если позволял карман, я с ним пробовал сразиться. Потом поднимались наверх, и он играл дансоны, очень красивые. Мы с Маньикой мало танцевали, но ей нравилось приходить со мной в это кафе. Там собирались служанки — по большей части девушки из Галисии и Астурии — со своими кавалерами и женихами. И народ из других мест. «Медина» и «Кармело» были самыми любимыми кафе испанских переселенцев в Ведадо. Иногда на гаите играл Гордоман. Он приходил с Арсенито, Анхелином и женой. Гордоман точно сговорился с Гундином:
— Не про тебя эта девушка, Мануэль.
А я ничего не видел и не слышал. На танцах все засматривались на нее, хотя были девушки и посимпатичнее. Но таких глаз, как у Маньики, ни у кого! Ни у кого! Я, право слово, так был влюблен в нее, что даже ревновать не успевал. Она мне совсем голову вскружила — все мысли о ней.
Как раз когда я ухаживал за Маньикой, случился страшный циклон. Это было в октябре двадцать шестого года. Он все порушил, и, можно сказать, нашу любовь тоже. Точно черная птица накрыла остров огромными крыльями. Я как-никак имел понятие о циклоне, не забыл, что творилось в девятнадцатом году, а Маньика только приехала на Кубу и чуть в уме не повредилась от всего.
Чего я не терпел, так это здешних ливней. Не мог к ним привыкнуть. Всегда захватят человека врасплох. Циклон в двадцать шестом году начался с бешеных ливней, которые затопили весь город. Перепуганные люди что-то прибивали, складывали, прятали. Морские волны и обвальные дожди превратили Ведадо в настоящее озеро. Все вышло из строя — встали трамваи, не было света, питьевой воды… Ну, просто всемирный потоп, а бежать некуда. Никого не помиловал этот циклон, даже самых проворных и опытных. Богачи молили помощи у бедных… Конец света! Чемоданы, обувь, одежда валялись на улицах и в садах Ведадо. Кругом грохот, все трещит, ломается, и никто не выбегает за своими вещами. Я сам видел, как плавали на залитом водой Малеконе черные пианино, видел покореженные винтовые лестницы, сброшенные на мостовую ураганным ветром. Полицейские, которые подавали сигнал тревоги, сами не успевали вовремя прибежать на помощь. Иногда полицейский, чтобы его не унесло ветром, обхватит телеграфный столб — и ни с места. В бешеном шуме никаких свистков не слышно. Напрасный труд. На моих глазах срывало с домов крыши, точно скатерти со столов. По улицам неслись потоки воды, а в ней — дохлые собаки, кошки, козы. Несколько недель в городе стояла страшная вонь. Какая-то промозглая, затхлая, как от гнилых фруктов.
Острое социальное зрение отличает повести ивановского прозаика Владимира Мазурина. Они посвящены жизни сегодняшнего села. В повести «Ниночка», например, добрые работящие родители вдруг с горечью понимают, что у них выросла дочь, которая ищет только легких благ и ни во что не ставит труд, порядочность, честность… Автор утверждает, что что героиня далеко не исключение, она в какой-то мере следствие того нравственного перекоса, к которому привели социально-экономические неустройства в жизни села. О самом страшном зле — пьянстве — повесть «Дурные деньги».
Книга посвящена французскому лётчику и писателю Антуану де Сент-Экзюпери. Написана после посещения его любимой усадьбы под Лионом.Травля писателя при жизни, его таинственное исчезновение, необъективность книги воспоминаний его жены Консуэло, пошлые измышления в интернете о связях писателя с женщинами. Всё это заставило меня писать о Сент-Экзюпери, опираясь на документы и воспоминания людей об этом необыкновенном человеке.
«Старый дом на хуторе Большой Набатов. Нынче я с ним прощаюсь, словно бы с прежней жизнью. Хожу да брожу в одиноких раздумьях: светлых и горьких».
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.
«Долгое эдвардианское лето» – так называли безмятежное время, которое пришло со смертью королевы Виктории и закончилось Первой мировой войной. Для юной Делии, приехавшей из провинции в австралийскую столицу, новая жизнь кажется счастливым сном. Однако большой город коварен: его населяют не только честные трудяги и праздные богачи, но и богемная молодежь, презирающая эдвардианскую добропорядочность. В таком обществе трудно сохранить себя – но всегда ли мы знаем, кем являемся на самом деле?
Этот роман покрывает весь ХХ век. Тут и приключения типичного «совецкого» мальчишки, и секс, и дружба, и любовь, и война: «та» война никуда, оказывается, не ушла, не забылась, не перестала менять нас сегодняшних. Брутальные воспоминания главного героя то и дело сменяются беспощадной рефлексией его «яйцеголового» альтер эго. Встречи с очень разными людьми — эсэсовцем на покое, сотрудником харьковской чрезвычайки, родной сестрой (и прототипом Лолиты?..) Владимира Набокова… История одного, нет, двух, нет, даже трех преступлений.
Эта книга пригодится тем, кто опечален и кому не хватает нежности. Перед вами осколки зеркала, в которых отражается изменчивое лицо любви. Вглядываясь в него, вы поймёте, что не одиноки в своих чувствах! Прелестные девочки, блистательные Серые Мыши, нежные изменницы, талантливые лентяйки, обаятельные эгоистки… Принцессам полагается свита: прекрасный возлюбленный, преданная подруга, верный оруженосец, придворный гений и скромная золушка. Все они перед Вами – в "Питерской принцессе" Елены Колиной, "Горьком шоколаде" Марты Кетро, чудесных рассказах Натальи Нестеровой и Татьяны Соломатиной!
Этот сборник составлен из историй, присланных на конкурс «О любви…» в рамках проекта «Народная книга». Мы предложили поделиться воспоминаниями об этом чувстве в самом широком его понимании. Лучшие истории мы публикуем в настоящем издании.Также в книгу вошли рассказы о любви известных писателей, таких как Марина Степнова, Майя Кучерская, Наринэ Абгарян и др.
Марковна расследует пропажу алмазов. Потерявшая силу Лариса обучает внука колдовать. Саньке переходят бабушкины способности к проклятиям, и теперь ее семье угрожает опасность. Васютку Андреева похитили из детского сада. А Борис Аркадьевич отправляется в прошлое ради любимой сайры в масле. Все истории разные, но их объединяет одно — все они о бабушках и дедушках. Смешных, грустных, по-детски наивных и удивительно мудрых. Главное — о любимых. О том, как признаются в любви при помощи классиков, как спасают отчаявшихся людей самыми ужасными в мире стихами, как с помощью дверей попадают в другие миры и как дожидаются внуков в старой заброшенной квартире. Удивительные истории.
Каждый рассказ, вошедший в этот сборник, — остановившееся мгновение, история, которая произойдет на ваших глазах. Перелистывая страницу за страни-цей чужую жизнь, вы будете смеяться, переживать за героев, сомневаться в правдивости историй или, наоборот, вспоминать, что точно такой же случай приключился с вами или вашими близкими. Но главное — эти истории не оставят вас равнодушными. Это мы вам обещаем!