Современная ирландская новелла - [8]
Отец у того парнишки — грузчиком на железной дороге и, когда ни зайдет к нему в комнату, всякий раз обязательно что‑нибудь принесет: карандаш там цветной, сласти, картинки переводные или еще что. Парнишка — тот отцу прямо в глаза глядит, а отец сует ему что‑нибудь в руки и все куда‑то в сторону косится и бормочет: тебе, мол, потом лучше будет, так ты, мол, не унывай, а сам бочком — бочком — и за дверь; а вот мать — та и смотрит на него, и по голове гладит, одеяло и подушку поправляет и все приговаривает, вот, мол, солнышко скоро будет греть сильней, и он сможет сидеть на крылечке, глядеть на ребятишек, болтать с ними; словно тот после кори или еще там чего поправляется, а отец, видно, знает, что дело плохо. Все соседи так между собой и говорят — дохлый такой мальчонка, зиму нипочем не протянет, того и гляди, в нем завод кончится, им с Рокки прямо боязно — ведь если в нем завод кончится, так и в его тоненьких восковых пальцах тоже, и тогда им — полная труба: никто не сумеет так разукрасить газетные треуголки. У них только до тех пор машинка и крутится, пока у мальца этого, Д. Д. Майлода, пальцы ходят. А жутко все‑таки: вот так однажды глянешь на желтоватые, бледные как из воска пальцы, а сам будешь знать, что они уже больше не шевельнутся — никогда, никогда, ни…
— Ты что, не слышал стука? — ворвался в его думы голос матери. — Там Рокки Уоррен пришел, спрашивает тебя.
Едва Джонни подошел к двери, Рокки схватил его за руку и потянул за собой в узкий переулок.
— Идем скорей, — говорит, а у самого от волнения голос так и скачет. — Скорее: Кирни, ну, лавка угловая, он сейчас у себя на дворе свинью резать будет!
— Подумаешь, очень надо, — сказал Джонни, стараясь высвободить руку. — Я уже слыхал, как свинья визжит, когда ее режут, больше не хочу.
— Ну и я, ну и я не хочу, — сказал Рокки. — Школу вот прогуливаю — шел туда, вижу — они в ящики бумагу бросают, которую на свалку, — синей там целые листы, и красная, и желтая, да еще зеленой лист — скорей туда! Оба они на дворе будут, и, покуда свинья визжит, нам, ясное дело, бояться нечего, можно ящики до самого дна перерыть — давай скорей!
Они пустились рысцой, и Рокки всю дорогу сыпал без передышки:
— Сроду не видел, чтоб с цветной бумагой так обходились — мятая вся перемятая, скрученная, жуткое дело, а тем гадам хоть бы что; эх, нам бы мешок; ты, давай, по — быстрому листы расправляй, а я буду в ящиках шуровать. Мы это обделаем мигом — все вытащим, и дралка, пока свинья визжать будет.
Они уже пробежали больше половины переулка и теперь пустились галопом.
Добежав до ворот, они услышали во дворе дробный топот, внезапно его заглушил пронзительный, испуганный визг, потом — хриплое хрюканье, и снова громкий топот и пронзительный крик боли.
— Улизнуть старается. Интересно, откуда свиньи знают, что с ними собираются сделать, ведь другой раз больше нашего понимают; вот не подумал бы, что свинья что‑то соображает. Глянь, Джонни, — целый лист глянцевой желтой; ну что, говорил я тебе, скажешь, нет? Два черных, красный, еще желтый — сроду так много не видел, сколько живу. Го — о-споди! Ты только послушай!
Оба замерли на мгновение — со двора неслись дикие взвизги, один за другим, короткие, частые, пронзительные.
— Ну, теперь ее сцапали, слышишь, — продолжал Рокки, когда раздался самый пронзительный вскрик, снова заставивший их замереть на месте. — Сейчас, видно, всадили нож. Так, что у нас тут? Еще один красный, еще один желтый, два зеленых, а вот синий — ну, говорил я тебе?
— Ш — ш!
Они прислушивались, стоя в воротах: со двора доносился слабеющий визг, он перешел в визгливые всхлипы и постепенно смолк.
— Готова, — сказал Рокки. — Уже в царстве небесном.
— Чудно, — удивился Джонни. — Как это так — глотка перерезана, а они визжат?
— Господи помилуй, да я бы, знаешь, как завизжал, если б мне глотку перерезали! — вскинулся Рокки.
— Это‑то да, — сказал Джонни. — Я бы тоже; но только они почему‑то уже потом, после всего визжат и визжат — все тише, тише. Чудно!
— Кровь‑то должна вытечь, так? Кровь бежит — бежит, а они все визжат, а потом кровь уже не так шибко бежит, и они визжат тише, тише, потом совсем перестают. Понятно? Вот и мы так; мы, поди, так же умираем — умираем потихонечку, как эта свинья.
— Нет, Рокки, у свиней все совсем по — другому. Мы не так умираем.
— Не знаю, Джонни. А ты видел, как твой старик умирал?
— Не — е, мама меня к нему не пускала.
— Ладно, двинулись, а то как бы они не поспели раньше нас. Ходу.
Выскочив из ворот, они помчались к дому, где жил тот мальчонка, не слезавший с кровати; Джонни нес под мышкой целую кипу толстых листов цветной бумаги, Рокки — пачку поменьше и других цветов. Оба были горды и довольны донельзя.
— Знаешь, Джонни, я видел, как мой братишка кончался, мама приткнулась к нему, голова к голове, а он чего‑то бормочет, ну ничегошеньки не разберешь, а мама так его слушает, будто священника, когда тот проповедь говорит, а у бедняги Падди голос все тише, тише, и дышит он тоже слабей, слабей, потом уже только видно, как губы шевелятся, медленно так, а мама прижала ухо к его рту, хотела услышать, чего он там говорит; вот видишь — тоже будто что из него вытекало — вытекало помаленьку, и он готов, уже на том свете, все равно, как свинья — понимаешь?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник из семи рассказов известного ирландского прозаика Франка О'Коннора и семи рассказов известного ирландского драматурга Брайана Фрила о жизни ирландской провинции первой четверти XX века, о детях, о сложных взаимоотношениях с родителями.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.