Современная финская повесть - [116]

— Не вздумайте ничего трогать, — сказал он.

— Я и не трогаю.

— Лучше бы вышли. Гражданским лицам быть здесь запрещено, это военная машина.

— Дерьмовая военная тайна. Знаю я не одни такие дрожки. Могу такой же сделать, и не нужны мне для этого модели, я знаю эту игрушку с тех самых пор, как она на свет появилась.

— Независимо от этого.

— Потому что, чтобы, когда, как.

— Выходите сейчас же. Позор, если полковник придет и увидит, что вы трогаете машину! Он призовет весь ад.

Парень не шелохнулся. Он только рассматривал приборы.

— Какой штуковиной открывают капот?

— Полковник живет на острове? — спросил Пелтола. Он надеялся, что парень выйдет из кабины показать.

— Да.

— Далеко?

— Нет, так близко, что туда дорога не длинная.

— Как близко?

— Я не мерил.

— А кто-нибудь?

— Отшельник. Знаешь отшельника?

— Нет.

— Он измерял, зимой мерил циркулем по льду все расстояния и летом рассказывал. Не застал его?

— Нет.

— Тебе надо бы. Он бы рассказал тебе. А другой, кто знает, — бог. Они мерили вместе.

— Откуда вы это знаете?

— Говорят, что тот знает про все дела.

— Может, он знает и без измерений.

— Не мое дело.

— А долго ли оттуда грести?

Пелтола заметил, что мопед оказался позади него. Он знал, чем можно выманить парня из машины. Если толкнуть подпорку и повалить мопед, это подействует. Он начал пить из бутылки. Половину одолел, не больше. Защекотало в носу. Это мешало держать все в поле зрения. У парня были резиновые тапочки, он не мог ими разбить ничего, разве что пальцы на ногах.

— Если выйдешь, тут в бутылке нашлось бы питье, — сказал Пелтола. Он решил победить его добром.

— Сейчас неохота.

Пелтола поставил бутылку на песок и вырыл для нее углубление. Потом он обошел машину, сел рядом с упрямцем в положении А — на место «смертника». Притянул дверь. Борьба один на один могла начаться, знать бы какая. Было б перо, можно бы дуть на него взапуски: на чью одежду сядет, тому и выходить. Но никакого перышка не было. Разве что идти просить взаймы у маленькой птички. Пелтола начал пристально смотреть в лицо парня. Он решил пялить глаза на него до тех пор, пока тому не стало бы тошно; тогда он вышел бы, и его бы вырвало на дворе, и он бы взял свой мопед и убрался домой так осторожно, что на дороге бы и следа не осталось.

Он смотрел слишком пристально, и в конце концов у него начало резать глаза и ему показалось, что волосы парня превратились в черные и выросла черная борода. Солнечный свет стал слепяще желтым, а в песке появилось множество шестерен.

— Можно посмотреть мотор? — спросил парень.

— Что это даст?

— Ничего, конечно. — Он не был раздражен пристальным разглядыванием Пелтолы. Его, конечно, осматривали всеми возможными способами сверху, снизу, сбоку, рентгеном и под микроскопом. Кто знает, может, и полиция. Мать смотрела на него. Ритва Алтонен глазела. Учитель всматривался. Он был сыт рассматриванием приборов; он обернулся, чтоб осмотреть машину внутри. Подложил правую ногу под себя и навалился подмышками на спинку сиденья.

— Подушки есть? — спросил он.

— Нет.

— Плед есть. Что он, обертывает себя?

— Нет.

— Чистишь ему сапоги?

— Нет.

— Только эту машину?

— Иногда.

— Много ли платят?

— Дневное денежное содержание, как положено.

— Дает он тебе деньжат от себя?

— Нет.

— А приводит сюда женщин?

— Нет.

— А говорит с тобой?

— Иногда.

— О чем?

— О жизни, большей частью.

— Есть ли здесь пепельница?

— Есть, но в нее нельзя сыпать пепел. Он не курит. Он кладет в нее ватные затычки из ушей.

— Чего?

— Когда холодная погода, он закладывает вату в уши.

— Видел его голым?

— Нет.

— У тебя свой банный день?

— Да.

— Радио здесь есть?

— Нет.

Парень примолк. Его высшего образования не хватало на дальнейшие расспросы.

Он вышел из машины. Пелтола вышел следом и захлопнул дверцу. Машина еще качалась. Парень поднял ногу на капот и завязал шнурок. Остался отпечаток тапочки. Пелтола стер его рукой. Пачкун не заплатил за эту честь. Он встал в трех метрах перед машиной и распахнул руки. Его нервы требовали небольшой встряски. Ему нужно было попасть в автомобильную катастрофу. Машина со скоростью сто двадцать шла на него. Было достаточно и трехсекундного фильма. Он повернулся спиной, сунул руки в карманы и навел там порядок: что-то укладывал, отрывал и осторожно клал на место. Карман — ненадежная рукавица, потому что у него нет большого пальца.

Пелтола отступил на три шага назад. Он шагнул на мопед. Тот упал, так что хрястнуло и брызнул песок, отчего мопед показался желтым. Он потерял свой блеск.

— Простите, не преднамеренно, — сказал Пелтола, — могу поставить его.

— Неважно. Хочешь, так свали его снова. Я купил его для того, чтобы всякий мог его валять.

— Сущий вред для мопеда. Не хочу я швырять ничьих мопедов.

Парень поднял с земли бутылку и ополоснул горлышко содержимым. Он выпил все до дна и забросил бутылку в озеро. Бутылка попробовала плыть, но втянула роды внутрь и осталась стоять, покачиваясь.

— Мне нужно было вернуть ее в киоск, — сказал Пелтола.

— Я отнесу ее, — пообещал парень. Он насобирал камешков и начал метать в бутылку. Он стрелял прямой наводкой. Бомбы падали вдалеке, хотя метал он с близкого расстояния. Огневой налет было интересно наблюдать. Он метал до тех пор, пока не добился своего: бутылка разбилась вдребезги. Смешались круги на воде. Парень вытащил мопед из песка и подъехал к киоску. Он прислонил мопед к стенке, вынул из корзины на углу киоска пустую бутылку и поставил на стойку.