Современная девочка - [2]

Тем обиднее, что в школе, хотя бы и в одном классе, происходит такое, что даже многоопытные учителя растерялись. По классу гуляло затертое, но совсем не безобидное изречение: «Вшистку едно — война!» («Все равно — война!»), принесенное кем-то с барахолки, где оно было популярным. Война — значит, можно не учиться всерьез, это сейчас не главное, а «под шумок» делать что кому хочется. Вот и устраивалось время от времени нечто подобное сегодняшнему шествию с анархическим лозунгом, заимствованным из кинофильма «Пархоменко», который шел в кинотеатрах города.

— Да, подобралась компания, ничего не скажешь, — произнесла завуч Дора Сергеевна, не отрываясь от тетрадей.

Ольга Матвеевна не может остановиться, ревет, как девчонка.

— Оленька, возьмите себя в руки. — Дора Сергеевна отрывается от тетрадей, подходит к Ольге Матвеевне, вытирает ее лицо своим платком.

— Заберите от меня этого Пиню-ю-ю… — Ольга Матвеевна умоляюще смотрит на завуча. Ей, молодой учительнице, особенно доставалось. На уроки биологии, как «натуру», приносили мышей, лягушек, пауков, прятали их в самых неожиданных местах. Для Ольги Матвеевны как урок в восьмом — так и слезы. — Ведь это мой инвентарь, а они таскают по городу… Пропадет — где я достану другой скелет?

Учителя невесело смеются. Кто-то шутит:

— Нужно заказать рыцарские доспехи в складчину, для уроков в восьмом.

— Лучше всяких доспехов ваши мужественные учительские сердца. — Директор Кузьма Иванович выходит из своего кабинета, разговор становится общим.

Дора Сергеевна отложила ручку: какая уж тут проверка тетрадей! Сказала:

— Как не хватает нам школьной формы. Вот Лена Штукина одевается, как принцесса. Туфли на каблуках, ножки тонкие подламываются, жакет красный, юбка клетчатая. Шляпа с полями. Выглядывает из-под нее, как мартышка. Какое может быть в классе рабочее настроение? Ее я не могла убедить. Позвонила отцу, а он мне: «Вы учителя — вы и справляйтесь».

— Учится-то она неплохо, это и успокаивает родителя. А ведь Лена с компанией дружна, Мищенко и Рябова поддерживает, вот в чем беда, — сказал Кузьма Иванович. — Столько лет преподаю, а никак не возьму в толк, почему умные, авторитетные на работе люди бывают такими беспомощными в вопросах воспитания? Что это — пресловутый родительский инстинкт или равнодушие к тому, какого потомка оставляем после себя человечеству?

— Да все они такие еще дети, пыжатся, из себя выпрыгивают, чтоб казаться взрослее! С Леной-то все проще: мать умерла, отец постоянно занят, да и черствоват… Эту девочку бы в хорошие материнские руки, — прервала патетическую речь Кузьмы Ивановича Дора Сергеевна.

— К сожалению, никто из нас ей матери не заменил, рассуждать легче, — съехидничала высокая, худая, немного чопорная географичка.

— А как она может на меня смотреть, — вмешалась молчавшая до сих пор учительница младших классов, — когда я замазываю дырки на туфлях чернилами и ноги у меня в кляксах, не отмываются, а она в школу в чулках «паутинка» приходит и в лакировках, эта пигалица, которая еще ничего не сделала для людей!

Это была горькая, наболевшая тема. Некоторые мальчики носили кожаные куртки, каракулевые кубанки — шик моды; Лена Штукина щеголяла красивой обувью, тонкими чулками, нарядными шерстяными кофточками, длинными модными жакетами. Директор же школы Кузьма Иванович зимой ходил в своем прострелянном ватнике, который ему вернули после госпиталя, летом — в вытертой армейской форме. Чопорная географичка шелестела зимой, по морозу, тоненьким прорезиненным плащиком…

Иногда по талонам давали одежду, обувь, но каждый старался взять пальто, платье или ботинки для ребенка. Питались в столовой, где ежедневно одно и то же: перловый суп и каша-размазня. Учителя не очень от этого страдали, жили дружно, весело, помогали друг другу.

— Вопрос ясен. — Директор прошелся по кабинету, погладил по плечу притихшую Ольгу Матвеевну, которая притулилась к холодной кафельной печке. — Хоть и много у нас кочек, а год идет к концу, справились мы с ним, в основном, успешно, носы вешать нечего. Что касается восьмого класса, то без родителей нам этот воз не вытянуть. Надо собирать родительское собрание.

— Попробуй собери, народ-то все сверхзанятый, — буркнула Дора Сергеевна. — Опять придут родители тех детей, у которых и так все благополучно.

— Придут и остальные, это я беру на себя, — ответил директор.

3

Родители на собрание пришли.

Впереди восседала на учительском стуле, довольная, что захватила его, мать Игоря Мищенко. На плечах — чернобурка, на муфте — лисья морда и хвосты. В уголке, откинувшись на спинку парты, в какой-то надломленной позе, вся в черном, с болезненным печальным лицом — мать Хомякова, вдова погибшего генерала. Рядом — мама Симы Бецкой, одетая красиво, элегантно. Она пианистка, работала в филармонии. Сима тоже играла на пианино, выступала на вечерах, училась хорошо, и в общем-то претензий у учителей к ней не было, кроме одной: Сима дружила с Леной Штукиной и поддерживала все те коники, которые выкидывала «компания».

Были и отцы, много — военных. Из уважения к их мундирам и званиям в класс снесли стулья со всей школы. Пришел даже генерал с женой, веселой говорливой женщиной, которая командовала в родительском комитете школы.