Современная девочка - [14]

Лене нравилось то новое, что пришло в их дом вместе с тетей, она тоже хотела быть такой же женственной и обаятельной. Конечно, ни тетя, ни папа не перестали ее любить, она знала, но этот их новый мир, который они оберегали и прятали от Лены, был нестерпимым.

Им теперь трудно было находиться втроем, и тетя с папой часто уходили из дому, то в театр, то в гости, всегда говорили, что скоро вернутся, но приходили поздно — наверное, специально выжидали, когда Лена заснет.

Они разрешили ей приглашать друзей — чтоб не скучала (и не мешала, — добавляла Лена про себя). «Послушать музыку» — называла это тетя. Может быть, они даже сознательно закрывали глаза на эти сборища, и Лена старалась вовсю — назло им…

«Ну, обернитесь же!» — мысленно обращалась Лена к тете и папе, вкладывая в свой взгляд всю волю, чтоб они почувствовали. Не почувствовали, не обернулись! Звякнула калитка. Ушли…

Лена, сделав усилие, с прежним беззаботным выражением лица повернулась к друзьям, торжествующе махнула рукой:

— Ушли в гости!

— Сценка для родителей окончена! Гип-гип-ура! — Игорь снова взлетел на подоконник. — Кончай, Беця, эту духовную семинарию, давайте нашу! — И он, не дожидаясь, когда Сима закончит играть, затянул: — «Когда солдаты пьют вино!..»

— «Пьют вино!» — подхватил Алик.

— «Подружки ждут их все равно…»

— «Все равно!» — гаркнули Алик и Леня.

— «Сижу с бутылкой на окне, не плачь, милашка, обо мне!..»

— «Так будь здорова, дорогая!» — подхватили все: и Витя — послушно, натренированно, — и Сима, и Лена.

Сима брала громкие рокочущие аккорды, комната грохотала.

Клара невольно зажала уши. Но к ней подскочил Алик, схватил за руки, крикнул:

— Пой, Пупка, такой вот турнепс!

Эту песенку из трофейного ковбойского кинофильма Клара слышала, ее примитивные слова запоминались легко. И она тоже запела:

— «Прощай и друга не забудь!» — Но ее тонкий голосишко ничего не добавил к общему крику, и Алик тряхнул ее за руки, скомандовал:

— Громче, Пупка, громче!

Клара стала выкрикивать, как остальные:

— «Твой друг уходит в дальний путь, к тебе я постараюсь завернуть как-нибудь, как-нибудь, когда-нибудь!»

Грохот оборвался, только в рояле еще постанывали струны.

— Лена, действуй, время не ждет, — сказал Игорь, впервые называя Лену по имени. — Что в печи, все на стол мечи!

Лена расстелила на рояле клеенку — стола в комнате не было, только диван, кресло, рояль, цветы в кадках на полу, ковер и большая фотография Лены в узкой рамке над роялем: Лена была с обнаженными плечами, грудь прикрыта пушистой лисой, высокая прическа делала лицо девочки трогательно женским. А может, это фотография молодой Лениной мамы или тети? Таких фотографий Клара раньше не видела, невозможно было даже представить, что так сфотографировали бы Клару или ее маму, и Клара не знала, плохо это или хорошо.

Из тумбочки Лена достала тарелку с нарезанной колбасой, хлебом, рюмки, бутылку, в которой было что-то бледно-розовое, еще бутылку с этикеткой «Портвейн». Поставила на рояль вазу с яблоками, высыпала из кулька конфеты.

Клара представляла день, рождения по-иному, по тем детским впечатлениям, которые сохранились от далекого времени «до войны». Тогда к ней на день рождения приходили подружки, водили «каравай», плясали, ели пюре с котлетами и торт, который мама умудрялась испечь на примусе. Не было никакого вина, зато компота, абрикосового, — сколько угодно, его черпали деревянной ложкой из большой кастрюли. Несколько лет день рождения не отмечался — война. Мама делала обед вкуснее обычного, они с папой что-то дарили Кларе. Вот и все.

Клара не представляла день рождения без нарядного стола с белой скатертью и цветами и чтоб, хоть недолго, были родители… И когда Лена пригласила всех жестом к роялю, у Клары был такой удивленный и растерянный вид, что все расхохотались, а Рябов, который, видимо, решил ее воспитывать сказал:

— День рождения — это же маскировка. Успокоительная пилюля для родителей. Ведь тебя бы не пустили на вечерушку? А на день рождения пустили и подарок дали. Поняла?

— А ты ей, Али-Баба, прохладительного налей, сразу поймет, — сказал Игорь, но взял бутылку сам и налил полный стакан бледно-розовой водички.

Налил и в другие стаканы.

— Ну, за «именинницу», пусть рождается дважды в неделю!..

Клара глотнула. Что-то жгучее, едучее, вонючее влилось в рот, в горло, она поперхнулась, задохнулась, хотела поставить стакан, но Алик схватил ее руку, притянул со стаканом ко рту, и Клара, почти задыхаясь, ничего не соображая, глотала, а все постукивали стаканами по крышке рояля и скандировали:

— Пей до дна! Пей до дна! Пей до дна!

— Пей, Пупочка, веселись, ты же современная девочка, — удовлетворенно сказал Игорь, когда Клара выпила и Алик наконец отпустил ее.

Что было потом, Клара помнила плохо.

Лена притащила гитару. Поставив ногу в туфельке на кресло, что выглядело очень эффектно, положила гитару на колено и, вращая глазами, спела «Кукарачу». Все дружно подхватывали куплет: видно, эта песня тоже была из репертуара компашки.

Стали просить спеть Леню Мартыненко. Сима села к роялю, но Леня сказал, что его песню нужно петь голосом, без музыки, да и вообще, что они понимают в таких песнях…