Современная австралийская новелла - [33]

Облегченно вздыхая, мальчики стали было отходить в сторону. Культяпа моргнул Дику и окликнул их:

— Эй, все назад! Вы мне нужны!

Мальчики остановились, робко глядя на своего командира.

— Делайте, что я велел, — сказал Культяпа тоном и языком своего любимого киногероя. — Сказано вам — воевать, значит, будете воевать. Вот так.

Культяпа и Дик зашагали к дому Ингейтов. Не взглянув в сторону миссис Ингейт, которая возилась на кухне, мальчики прошмыгнули прямо в комнату Культяпы. Ему не терпелось показать Дику свое новое приобретение — коллекцию военных фотографий, вырезанных из газет и наклеенных на страницы старого задачника.

— Это мне подарил мистер Джонс с нашей улицы, — с гордостью сказал Культяпа.

Дик медленно перелистывал страницы. Взгляд его задержался на фотографии трофейной японской сабли.

— Вот бы мне эту саблю, Культяша, — сказал он, подняв раскрытый задачник.

— Я бы и сам от такой не отказался. — Культяпа помолчал. — Но знаешь, Дик, еще больше мне хотелось бы заполучить хоть одну кривую турецкую саблю. Мистер Джонс говорил, что в прошлую войну турки бились такими саблями. Ну, ты знаешь — в ту войну. Когда воевал твой дед. Такая сабля — вжик! — и рассекает пополам волосок на лету.

— Как думаешь, привезет твой дядя нару немецких сабель? — с надеждой спросил Дик.

— Наверняка, — убежденно сказал Культяпа. Как будто дядя ему написал об этом из немецкого лагеря военнопленных. — И вот увидишь, он еще захватит и пару немецких касок. Ты знаешь каких.

Они с Диком поделят пополам все немецкие трофеи, Культяпа ничуть не сомневался.

Но дядя Том Ингейт, приехавший во время школьных каникул, когда кончилась война, не привез никаких сувениров — ни военных трофеев, ни сабель, ни касок. Он даже не был похож на солдата. Он был невысокий, худой и сутулый. Его темные волосы серебрились на висках. После освобождения из лагеря военнопленных в Германии он какое-то время пролежал в больнице в Англии, но все еще чувствовал себя плохо.

Культяпа не отставал от него. Он забрасывал его вопросами о сражениях.

— Я только в одном и участвовал, — сказал дядя Том. — И мало что видел. Ты о сражениях знаешь больше, чем я.

Он был неразговорчив. Почти все время он, казалось, был погружен в свои мысли. Он сидел в кухне на стуле, слегка наклонившись вперед и положив костлявые руки на колени. Так он привык сидеть часами в лагере для военнопленных.

Мальчишки со всей улицы потешались над Томом. Осмелев, они поддразнивали Культяпу:

— А мы-то думали, что он привезет сабли!

— И каски!

— Это все прибудет на следующем пароходе, — отвечал Культяпа. — Вы что, мне не верите?

— Когда увидим, тогда поверим, — смеялись мальчики и убегали.

— Твой дядя, наверно, только с мышами воевал! — закричал через улицу кто-то из ребят.

— Единственную медаль, что он получил, только на заднице и носить! — крикнул другой.

Культяпа быстро вытащил из кармана рогатку. Он не зарядил ее камнем и не пульнул, он и воспользовался ею как кнутом. Держа ее над головой, он погнался за мальчиком, оскорбившим его дядю. Мальчик бросился в проулок между домами, но Культяпа его догнал. И вернулся с торжествующей улыбкой.

— Ну, теперь он будет знать, — сказал он Дику, который за все это время не произнес ни слова.

— Да, — сказал Дик.

Культяпу не так уж радовала его победа. В душе он ненавидел своего дядю. Но ему хотелось спасти хоть что-нибудь после этого крушения. За обедом он сказал дяде Тому:

— Ты мне еще не рассказал про свои медали.

— Откуда ты взял, что у меня есть медали?.. Вот смотри. Меня призвали на военную службу…

И тут дядя Том, не переставая есть, опять о чем-то задумался. Покончив с обедом, он уставился на стену, разглядывая нечто незримое для других. Казалось, будто он силится что-то вспомнить.

— Какой-то странный тут запах, — вдруг сказал он.

— Не чувствую никакого запаха, — сказала миссис Ингейт, — А ты, Джеки?

— Я тоже, мама, — ответил он.

Дядя Том втянул в себя воздух.

— Пахнет вроде паленым мясом, — сказал он.

— Это, наверно, с бойни, — пояснила миссис Ингейт. — Мы уже так привыкли, что не замечаем никаких запахов.

— Мне на секунду вспомнился запах, стоявший в нашем лагере, — сказал Том. — Говорили, что где-то поблизости жгут трупы. Русских пленных, которые там умирали. Мертвых-то мне не приходилось видеть. Но я видел, как голодали живые. Охранники бросали им куски конины, вывалянные в земле. Не многим удалось выжить.

В эту ночь Культяпе плохо спалось. Рано утром он побежал в кухню, но дядя Том уже куда-то ушел.

— Твой дядя пошел в больницу показаться доктору, — сказала миссис Ингейт. — Он очень плохо себя чувствует.

Культяпа вышел на улицу. Он сел на край тротуара и принялся читать комикс. День был душный и влажный, очевидно, надвигалась гроза. Небо заволокли тяжелые серые тучи.

Когда появился дядя Том, улица была почти пуста — только трое пожилых пенсионеров стояли неподалеку от дома Ингейтов да Культяпа сидел на краю тротуара. Увидев дядю, Культяпа вскочил и бросился ему навстречу. На лице Тома Ингейта было страдальческое выражение.

— До чего упрямы бывают люди, — сказал он Культяпе. — Меня опять кладут в больницу. Я сказал этому лекарю: дайте мне возможность вернуться на работу. Там, среди товарищей, мне станет гораздо лучше. А он говорит — нет.