«Западная Австралия, треть континента. Есть где развернуться, есть где расти. Старая дорога дощатый настил — ведет на побережье Скарборо. Белые дюны, белый песчаный берег; изгибаясь, накатывают валы прибоя, и восточный ветер сдувает с гребня волны холодное облачко брызг… Уилуна, земля обетованная для безработных в годы кризиса, — там, на руднике, жили и кормились до восьмисот человек. Изнуряющий, знойный, голодный путь на север, от Микаттары к Наллагайну и мраморной гряде Марбл-Бар, и поросшие жесткой колючей травой холмы Пилбары. Запах этой мокрой травы, когда кончается долгая сушь и настает время дождей. Пот и тяжкий труд в стригальнях. Стоянки гуртовщиков, ночные переходы…»
Эти строки из великолепного рассказа Дональда Стюарта «Кондамайнский колоколец» всколыхнули в моей памяти воспоминания об Австралии, где мне посчастливилось не раз побывать. На меня будто повеяло ароматом «душистых смол и сандалового дерева» от привального «костра на темной, сумеречной равнине после долгого иссушающего дня», будто привиделись мне, «отблески костра, играющие на грузе — высоченной горе тюков шерсти, и погонщик, что, сидя у огня, стряпает нехитрый ужин, и совсем рядом, где бродят и щиплют траву верблюды», послышалось «низкое, звучное „динь-дон“» колокольцев на их шеях…
Этот погонщик вызвал в моем воображении других, таких похожих на него погонщиков и гуртовщиков из сборников рассказов «Пока закипает котелок», «По дорогам и обочинам», «Шапка по кругу» Генри Лоусона (1867–1922), великолепного мастера новеллы, классика австралийской литературы, у памятника которому мы всякий раз, как приезжали, подолгу простаивали, словно не чувствуя отвесных, нещадно палящих лучей австралийского солнца. Его фигура создателя реалистической новеллы высится у истоков этого жанра, который стал в Австралии национальным, необычайно популярным, берущим свое начало от устного рассказа, побасенок, анекдота. Широкое, преимущественное развитие этого жанра можно объяснить суровыми, драматическими обстоятельствами австралийской истории. От устного рассказа австралийская новелла унаследовала свойственный ему демократизм, бесхитростную доверительную интонацию, идущую от прямого контакта со слушателями, такими же стригалями, пастухами, гуртовщиками или сельскохозяйственными рабочими, которые имели только сезонную работу и все их нехитрые пожитки умещались в мешке за плечами. Они вынуждены были пешком тащиться по пыльному проселку в зной и по непролазной грязи в дождь из штата в штат, нередко ночевать прямо на голой земле, согреваясь у дымных привальных костров.
И не случайно мне вспомнились теперь слова великой австралийской писательницы Катарины Сусанны Причард, которая радушно принимала нас у себя, в небольшом тихом домике на тенистой улочке Аделаиды: «Я всегда любила и люблю трудовой народ Австралии; люблю перекинуться словечком с погонщиками волов и лесорубами, со старателями, горняками, добывающими уголь и опалы, с рыбаками и ловцами жемчуга, с чернорабочими, бредущими по дорогам, скотоводами, гуртовщиками и сезонными работниками, фермерами и садоводами, учителями, жокеями и фабричными рабочими.
И однако в Австралии есть то, что я всегда глубоко ненавидела. Горько видеть безработных и их жен, живущих в лесах западных областей Австралии, в хижинах, которые они смастерили из мешковины и сучьев и которые не спасают женщин и детей от дождя, наталкиваться на заброшенные фермы и слушать повести о трагической борьбе за существование в сельских районах страны, наблюдать на золотых приисках за мужчинами, женщинами и их детьми, изнемогающими от зноя и пылевых ураганов в своих лачугах, знать, что в нашей богатой и прекрасной стране сотни австралийцев, молодых и старых, находятся на грани отчаяния из-за того, что не могут найти работу…»
Катарина Сусанна Причард (1884–1969), создательница первых в Австралии социальных романов «Черный опал», «Погонщик волов», трилогии «Девяностые годы», «Золотые мили» и «Крылатые семена», в своих произведениях утверждает права простого народа на достойную человека жизнь, на счастье. В них писательница проследила постепенное возникновение рабочего класса, рост индустриального пролетариата, на который оказали свое воздействие освободительные идеи Великой Октябрьской революции. Пробуждение солидарности, взаимной поддержки, объединение в профсоюзы происходило в Австралии более замедленными, чем в России, темпами; их тормозил сам уклад жизни фермеров, характер землепользования, вынуждавший селиться обособленно друг от друга. Сила реализма писательницы — в правдивом изображении будней трудового народа, его забот и радостей. К. С. Причард — член Коммунистической партии Австралии с первого дня ее образования — четко определила свою социальную позицию по отношению к простому люду. Она воспела стойкий, мужественный характер австралийцев — нации, сложившейся из переселенцев из Англии и других стран. Это они получили гордое имя пионеров. Да, именно пионеров, людей с нелегкой судьбой, тяжким трудом отстаивавших у буша — непроходимой чащобы австралийских зарослей — клочки земли, которые едва могли прокормить их семьи. Этому первому поколению фермеров посвящен и рассказ Джона Моррисона «Пионеры», которым открывается сборник.
