Современная австралийская новелла - [16]

Сомневаюсь, чтобы сам Рой сознавал, сколько тоски заключало в себе это «кажется». Трудно было определить, какие чувства владели им. Весь его запал иссяк. Он сидел, сдвинув брови, целиком погрузившись в прошлое. Мойра — Агнес — Роз — и Ада, которой сегодня что-то занедужилось. Все это складывалось в одну логически закономерную картину, но как объяснял ее себе Рой, я догадаться не мог. Лицо его казалось высеченным из камня.

— Рой, я вижу, этими разговорами вы вконец себя расстроили, — мягко сказал я. — Не лучше ли вам лечь спать?

Он вышел из своего оцепенения.

— А ведь и верно. Пойду, пожалуй, посмотрю, как там жена.

На этом кончились рассказы Роя, и завершить тот безотрадный вечер суждено было Аде.

В последнюю минуту Рой передумал, зажег фонарь и вышел, сказав, что ему надо проведать больную овцу. Не успели стихнуть его шаги, как я услыхал позади себя движение и, обернувшись, увидел в полуоткрытой двери спальни Аду. Она знаками подзывала меня.

— Тс-с, мистер Джонсон!

Я подошел; она протянула руку и вцепилась мне в запястье. Она была босиком, в пальто поверх ночной рубашки. На меня вновь пахнуло ароматом кокосового масла.

— Мистер Джонсон! — глаза ее гневно сверкнули. — Он был хороший мальчик! Слышите — он был хороший мальчик! — она встряхивала в такт мою руку, словно вдалбливая в меня эти слова.

— Да, миссис Дэвисон.

— И они не делали ничего дурного. Я своих девочек воспитывала в строгости!

— Я в этом ни минуты не сомневался, уверяю вас, — я все пытался высвободить руку, опасаясь, что Рой вернется и станет свидетелем этой сцены.

— Они все рады были избавиться… вырваться из этого дома.

— Понимаю.

Где-то во дворе хлопнула калитка, и Ада разжала руку. Уже скрываясь за дверью, она ткнула в мою сторону трясущимся пальцем:

— Он убил того мальчика, убил!

Минутой позже я лежал на перине, а поверх черной спинки железной кровати меня неотрывно сверлили взглядами братья-каратели. Несгибаемые Дэвисоны.

Рой и Ада… До сих пор не знаю, чей образ больнее тревожит мне душу.

Перевод И. Щорс

Дональд Стюарт

Дорога

Утреннее солнце рьяно высвечивало прямую красную полосу дороги, прорезавшую неоглядную равнину, только на горизонте дорогу будто съедала пыльная дымка. Мотор работал как часы, и, глядя на сверкающий утренний мир, Тэрри пел, не разжимая губ. В такое утро вести тяжелый послушный грузовик — одно удовольствие. Тэрри выехал — с марганцевого рудника на самом рассвете и радовался каждой миле пути. Далеко на юге плоскую равнину замыкала цепь холмов, насупленных и молчаливых в ярком солнечном свете; год проходил за годом, а им было все равно, зима стоит или лето, весна или осень.

Так-то вот, двадцать восемь тонн марганцевой руды и грузовичок, которому эта ноша по плечу; пролетит двенадцать месяцев, выплатит он за грузовик все до копейки, если ничего не стрясется, и сколько еще лет будет на нем работать и работать. Синдикат, владевший рудником, вывозил марганец в Порт-Хедленд, так что сидеть без дела ему вроде не придется. Куда лучше жить здесь, на северо-западе, и гнать тяжело груженную машину за двести миль, чем перебиваться случайными заработками где-нибудь на юге. Нет, что ни говори, давненько ему не выпадала такая удача.

Далеко впереди сквозь тонкую завесу пыли, затенявшую горизонт, проглядывал лесистый берег какой-то речонки.

— Доеду до деревьев, проверю шины и разомну ноги, — сказал Тэрри самому себе, и едва договорил, как руль ушел у него из-под рук, и все четыре передние колеса вывернулись на сторону, точно взбесились.

Тэрри изо всех сил нажал на тормоз, выключил мотор, и кузов вернулся в горизонтальное положение. Он посмотрел на свои дрожащие руки и выругался.

— Рулевое управление полетело, — вслух сказал он.

Грузовик замер, и в наступившей тишине его голос прозвучал пугающе громко.

Тэрри дотянулся до дверцы, толкнул ее и выбрался из машины. Одного взгляда на передний мост было достаточно. Колеса стояли поперек дороги, покрышки на тех, что были с его стороны, разлетелись в клочья, ободья зарылись в твердую красную землю и еще подрагивали.

Тэрри попятился и медленно, с душой выругался, внутри у него будто опустело, остались только бессильная злоба и тупая усталость. Ждать… неделю за неделей, месяц за месяцем ждать, пока снова замаячит надежда расплатиться, свербило у него в мозгу, а глаза обшаривали длинный кузов машины с тяжелым грузом на дне и чудовищно развороченный нос.

— Да, хорошие дела! — сказал он наконец и покачал головой.

Только одно теперь можно сделать, значит, надо делать, а не раздумывать. Сил у него достаточно, надо захватить еду, воду и дойти пешком до Варравагине. Миль тридцать, может, чуть больше или чуть меньше. Из Варравагине можно связаться с Порт-Хедлендом, а тогда… да, что тогда? Нужно точно знать, что сломалось, что необходимо для ремонта, без этого и говорить не о чем.

Прошел почти час, пока Тэрри, неловко держа в пальцах записную книжку и огрызок карандаша, составил список. Вконец обескураженный, он только и мог, что вздохнуть. Все его надежды, похоже, рухнули. С привычной расчетливостью он достал из корзины с провизией пару коробок сардин, пачку галет и рассовал консервы по карманам брюк. Неудобную, громоздкую пачку галет сунуть было некуда, и Тэрри решил нести ее в руках. Из багажника над массивным бампером надо было еще достать бурдюк с водой, тогда можно идти. Табак, спички, курительная бумага уместились в оттопыренном нагрудном кармане, больше ему вроде ничего не нужно.