Советы пострадавшего - [18]

— Ты просто консерватор. Например, тебе, наверное, покажется странным, что сейчас в моде юбки, сплетенные из разноцветных веревок?

— А тебе это не кажется странным? — ответил я вопросом на вопрос. Я понимал, что это невежливо, но все равно Люля и Витасик считали меня питекантропом, так что терять мне было нечего.

— А я вот мечтаю об этой юбке! — гордо провозгласила Люля. — Кстати, — добавила она, — я видела такую разноцветную веревочную рогожку у кого-то из знакомых: не то покрывало на тахте, не то скатерть. Не могу вспомнить, а то бы выпросила.

Я облегчил Люлины страдания.

— Ты видела это в моей квартире, когда вы с Витасиком приходили на мой день рождения.

— Ой, правда! — оживилась Люля, и ее глаза приняли сладкое, умильно-просительное выражение. — Ты не мог бы мне уступить, а?

— Пожалуйста, — заявил я великодушно. — Забирай. Хоть сегодня. Только ты немножко спутала. Это не покрывало на тахте и не скатерть, а подстилка в прихожей, на которой спит наша овчарка Аида. Ладно, бери. Мы с Аидой готовы пострадать за модерн.

Люля промолчала.

Витасик сосредоточенно работал челюстями. К губе его прилепился кусочек тетрадной бумаги в клеточку.

МОКИН ИЗ ЦЕНТРА

Студент Боря Мокин очень уважает технический прогресс. Он его за то уважает, что прогресс экономит ему, Боре Мокину, деньги. Например, с помощью троллейбусов без кондуктора Боря экономит восемь копеек в день. А автобусы позволяют ему сберечь целый гривенник — пятак туда, пятак обратно.

А уж когда Боря узнал, что теперь можно с любого московского телефона сразу позвонить в родимый Харьков — прямо так напрямую, накрути семнадцать цифр подряд и говори со своей любимой мамой, — Боря ужасно возликовал и даже захлопал в ладоши. Он сразу смекнул, что это техническое новшество позволит ему сэкономить, пожалуй, и трешку в месяц.

Вот откуда бы только, с какого аппарата выдать этот бесплатный, незаметный для окружающих звоночек в родимый Харьков? Случай помог Боре.

Деканат предложил Мокину писать курсовую работу по материалам министерства, и Боря отправился в министерство.

ГДРовский черный портфель с золотым замком, очки в массивной оправе, полосатая нейлоновая сорочка с галстуком, повязанным двойным узлом «Виндзор», придавали ему вид значительный и импозантный. Боря шел по коридору, читая таблички на дверях и заглядывая в кабинеты. На одной из приоткрытых дверей значилось: «Архив». Мокин заглянул в комнату.

Среди стеллажей, заставленных пыльными скучными папками, сидела за столиком старенькая архивистка и, казалось, длинным носом обнюхивала какую-то бумажонку. «Мышка-норушка, стара, добра и не сечет», — мысленно охарактеризовал ее Боря. Озабоченно кашлянув и придав своему лицу деловое выражение, Мокин вошел в архив.

— Разрешите позвонить от вас, — вежливым баском произнес Боря.

— Пожалуйста, — ответила старушка. — Телефон вон там на подоконнике. Вам по междугородной звонить? От нас не разрешается.

— Нет, нет, мне тут… рядом… зеленая зона, — успокоил ее Боря и стал набирать индекс автоматической междугородной связи, потом харьковский номер и наконец московский, написанный на телефонном аппарате.

В трубке забулькало, потом где-то далеко в проводах как будто натужно запищал комар, пытаясь вырваться на свободу. Наконец комар лопнул от натуги, и из хаоса звуков Боря услышал родной голос.

— Слушаю, — сказала мать.

— На проводе товарищ Силкова? — жестким начальственным баском осведомился Боря Мокин.

Анна Васильевна Мокина давно уже отвыкла от своей девичьей фамилии и не сразу поняла, что обращаются к ней.

— Вам кого?

— Товарищ Силкова, здравствуйте. Приветствует Мокин из центрального управления.

— Боречка? Сыночек! — узнав голос, возликовала мать. — Из Москвы?

— Да-да. Мокин из центра, — авторитетно пояснил Боря. — Товарищ Силкова, почему задерживаете отчетность?

Мать встревожилась. Голос как будто сына, но не тронулся ли он там в академии от своей напряженной учебы?

— Какую отчетность?

— Мы договаривались, что раз в неделю будете высылать отчетность.

— Письма, что ли?

— Совершенно верно.

— Сегодня же папа напишет, милый, — сказала Анна Васильевна повеселевшим голосом. Она поняла, что сын просто шутит. За его несложными загадками она вдруг увидела ясное, простое содержание.

— Товарищ Силкова, есть такое мнение, что вы слабо финансируете объект. Подработайте этот вопрос.

— Да ведь на прошлой неделе я тебе перевела пятнадцать рублей.

— Стыдно, товарищ Силкова, стыдно. Можно сказать, первенец вашей индустрии, и так скудно финансируете.

— Вот папа должен получить прогрессивку в этом месяце, и мы пришлем еще.

— Отлично, отлично. Ну а как поголовье в целом?

— Все здоровы, папа только стал сильно уставать. Много работает, а здоровья-то не прибавляется.

— Передайте заведующему, что интенсификация производства хороша до определенных пределов.

— Разве он послушает! Ты ведь его знаешь.

— А как… э… мелкий рогатый скот? — Боря покосился на архивистку. Она самозабвенно копошилась в бумажках.

— Леночка принесла две пятерки, а Юрка все паяет свои приемники и даже в школу иной раз не выгонишь.

— Напомните, пожалуйста, товарищу Юркину-Братцеву, что в наш век электроники хорошие ременные кнуты еще не сданы в архив.