Советский век - [20]

В 1929 г. газета «Правда» больше не считалась источником, где можно было прочитать жесткие обвинения со стороны рабочих - членов партии в адрес собственных начальников. Но вожди знали о недовольстве и постоянно обсуждали возможные ответные меры, что, как правило, не предавали широкой огласке. В 1920-х отчеты ГПУ о рабочих собраниях в партийных информационных бюллетенях представляли собой прежде всего критику в адрес администрации и партийных боссов, обвиняемых в безразличии и некомпетентности, когда вопрос касался законных производственных жалоб. Из материалов отчетов видно, что забастовщиков нередко брали под защиту, а поведение профсоюзных лидеров критиковали. Партийные информационные бюллетени 1920-х гг. переполнены материалами подобного рода.

Поэтому не вполне корректно утверждать, что только государственный аппарат загрязнял партию. Это утверждение более верно скорее в отношении партийного аппарата, хотя он и делал все возможное, чтобы предотвратить взрыв негодования против так называемых партбюрократов.

Центральный комитет неоднократно проводил грандиозные и эффектные кампании, направленные на защиту, а также на прославление партийного аппарата, кадры которого стали называть политработниками и даже «преданной гвардией» партии. Особенно часто это случалось в период борьбы против различных оппозиций в 1920-х гг. В то же время беспартийные и те из членов РКП(б), кто оставался верным большевистским идеалам, продолжали объединять оба типа кадров в категорию «бюрократов». И для этого имелись веские основания.

Партийный контрольный аппарат был создан и предназначен для наблюдения за другими, более обширными аппаратами. Не удивительно, что он работал в атмосфере умалчивания собственных планов, действий и умонастроений.

Слово «товарищ» утрачивало свою первоначальную магию, когда «товарищем» оказывался вышестоящий начальник, отдающий приказы, устанавливающий ваш оклад и оценивающий ваши служебные перспективы. Новая реальность, ставшая отныне частью повседневной жизни, выглядела буднично просто: «Мы не рядом, товарищ Иванов, а на разных ступенях лестницы, товарищ Иванов, и я не ваш товарищ, товарищ Иванов».

Машина секретариата представляла собой пирамиду, основание которой составляли партийные секретари со своими собственными секретариатами на уровне районов (самых нижних административных единиц). Вершиной было Политбюро, Секретариат и Оргбюро. Это была система, предназначенная для обеспечения приоритета партийного руководства при контроле двух еще более грандиозных пирамид: советской и правительственной - от Совета народных комиссаров до органов на местах.

Все Советы - от Верховного до местных низовых - представляли собой сложную и разветвленную организационную структуру. Их единственным предназначением было решение местных административных задач. Но в форме пирамиды, увенчанной Верховными Советами каждой республики и Верховным Советом СССР, они были едва ли не фикцией, сохраняемой лишь для того, чтобы подтвердить верность революционному прошлому и гипотетическому народному суверенитету. Местные Советы от центра до союзных и автономных республик были фактически подчинены Советам народных комиссаров (в 1946 г. их переименовали в министерства) и их отделам. Эта сложнейшая бюрократическая конструкция из всевозможных «пирамид» и «ступеней» параллельно контролировалась партаппаратом.

Разделение между двумя высшими административными сферами было довольно прозрачным, поскольку председатель правительства (премьер-министр), а иногда и один из его заместителей являлись также членами Политбюро. Аналогичным образом строились и соответствующие партячейки, входящие в партийную организацию, охватывающую собой любое учреждение или министерство. Учитывая факт, что большинство важнейших постов в администрации были заняты членами партии благодаря системе так называемой номенклатуры (к которой мы вернемся позже), можно лишь поразиться тому, какой пристальный надзор и контроль требовались, чтобы эта сложная система находилась в рабочем состоянии. Если допустить, что некая всемирная страховая компания предложила свои услуги землянам, она, возможно, взяла бы за образец вышеописанный советский метод.

Тем не менее на каждом шагу нашего путешествия по 1930-м гг. мы будем сталкиваться с рецидивами «постоянной неустойчивости» системы, тень которой постоянно нависала над аппаратом, предназначенным как для управления партией, так и для стратегического контроля над управленцами. Во имя решения этих задач приходилось преодолевать многочисленные изъяны системы. Мы не раз должны будем задать себе вопрос: может ли аппарат, взявший целью установить контроль над всем обществом, расти и обновляться быстро и эффективно?

Теперь самое время ознакомиться с некоторыми данными о партийном аппарате и аппаратчиках.

Едва появившись на свет, «бюрократизация», несмотря на то, что ее постоянно клеймили и проклинали, быстро приобрела такие масштабы, что стала определяющей в любых правительственных и прочих органах.

Это явление, регулярно критикуемое инстанциями ad hoc должными исправлять ошибки, свелось в глазах народа к многочисленным отказам со стороны бюрократов, сопровождавшимся утешительными словами и уверениями в том, что в один прекрасный день проситель сможет добиться правды. В то же время следует отметить, что неопубликованные документы (особенно постсталинской эпохи) часто совершенно откровенно и глубоко дают анализ состояния дел. Очевидно, что влияние бюрократии на жизнь советских граждан - рядовых членов партии и беспартийных, честных и карьеристов - весьма многообразно.