Советский плакат в борьбе за коммунизм - [9]
Так, с самого начала войны намечаются две главные черты военного плаката — героический пафос положительных патриотических образов и неустанное сатирическое разоблачение гитлеризма.
В плакатах художники через реальный боевой эпизод, через конкретный образ простого человека раскрывали характерные черты военной действительности. Жизнь широким и порой трагическим потоком входила в плакатное искусство, в ней обретали художники и типические положения, и характеры своих героев — простые и вместе с тем значительные в своем беззаветном патриотическом порыве и героизме. Эпизод, взятый из жизни, трактованный реально, как в станковом искусстве, стал основой сюжета многих военных плакатов.
Уже с первого года войны начинает создаваться в плакате галерея героических образов советских людей.
[33]
Стойкость воинов Советской Армии, защитников Родины, вдохновляла плакатистов, спешивших в своих работах воспеть их мужество, воодушевить других примером лучших. В огне сражений раскрывались сила духа, патриотизм советского человека. И в плакатах нередким становится изображение боя, герои рисуются в решительный момент сражения, в напряжении всех моральных и физических сил. Таковы раненый матрос в плакате А. Кокорекина «За Родину!» (1942), последним усилием разящий врага гранатой (илл. 14); боец морской пехоты в плакате В. Иванова «Вперед за Родину!» (1942); яростно стреляющий пулеметчик в листе Н. Жукова «Бей насмерть!» (1942).
Создавая эти плакаты, художники наряду с изобразительными средствами плаката пользуются приемами станкового искусства; их рисунок объемен, пластичен, цвет живописен и реален, пейзаж дан подробно и только исключительная напряженность момента, концентрированная яркость характеристик людей здесь идут целиком от особенностей искусства плаката.
В работах В. Иванова и А. Кокорекина образ советского воина достигает большой художественной силы; их герои, показанные в суровый час решающего боя, — подлинные представители сражающегося советского народа.
Большая эмоциональность, присущая этим работам, характерна вообще для плаката военного времени. Она в высокой мере отличает и многие листы, посвященные художниками трагической теме страданий, принесенных оккупантами советским людям. Бедствия войны — одна из вечных тем мирового искусства — в советском плакате звучит не только повестью о страданиях, но одновременно и гимном мужеству непокоренных гордых людей. Немало работ посвятил ей, в частности, художник Д. Шмаринов — мастер иллюстрации, который, подобно многим советским живописцам и графикам, обратился в эти дни к плакату. Шмаринов принес в плакат глубокий психологизм, внимание к внутреннему миру людей во всем его богатстве — качества, столь необходимые иллюстратору и оказавшиеся чрезвычайно ценными и для плакатиста. Именно глубина характеров, создаваемых им, рождала и эмоциональную силу его листов. Мальчик, угнанный оккупантами (плакат «Я жду тебя, воин-освободитель!»), трагическая фигура матери с мертвым ребенком на руках (плакат
[35]
«Отомсти!») — эти образы, созданные художником, несут в себе всю полноту отчаяния. Но и в этот страшный час в этих людях нет духовной слабости, они не порабощены, в них чувствуется непреклонность сопротивления и человеческое достоинство.
В годы военных испытаний художники советского плаката стремились «говорить» со зрителем особенно проникновенно, взволнованно, горячо, так, чтобы каждого потрясло и убедило увиденное на рисунке. Именно этого удалось достичь ленинградскому художнику А. Казанцеву в плакате «Освободи!» (1943) и московскому живописцу Ф. Антонову, изобразившему с высокой простотой и суровой правдивостью, с теплотой, но без сентиментальности старуху-мать в разоренном селе, призывающую сына к возмездию (плакат «Сын мой! Ты видишь долю мою…», 1942).
Сильнейшим среди работ этой темы был также фотоплакат В. Корецкого «Воин Красной Армии, спаси!» (1942).«Женщина и мальчик не просят о помощи, они борются своим оружием — презрением к врагу и стойкостью. И то, что они сами борются, по моему мнению, должно было действовать на бойцов больше любых призывов о помощи», — писал автор этого плаката[12]. Черная густая тьма фона, беспокойный резкий белый свет, ложащийся отблеском на лица женщины и ее ребенка, пылающие кровью строки текста — все создает напряженный драматизм этого листа. Главное же, согласно замыслу художника, выражено в глазах его героини, разящих врага презрением и гневом, и полном ужаса взгляде ребячьих глаз. Большая композиционная находка плакатиста — направление взглядов матери и сына не на зрителя с призывом о помощи, не на близкий угрожающий штык, а за пределы листа, открыто, прямо в лицо врагу. Мотив противоборства, сопротивления врагу выражен и в резком повороте головы женщины, а движение ребенка, прижавшегося к матери, вносит особую ноту пронзительной жалости в полный сурового пафоса образ плаката (илл. 15).
Как пишет художник, он сознательно стремился к лаконизму, к тому, чтобы ничто не отвлекало глаз зрителя от лиц женщины и мальчика. С этой целью обобщаются очертания группы, скрадывается
