Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне - [54]

Война ж совсем не фейерверк,

А просто — трудная работа,

Когда — черна от пота — вверх

Скользит по пахоте пехота.

Марш!

И глина в чавкающем топоте

До мозга костей промерзших ног

Наворачивается на чеботы

Весом хлеба в месячный паек.

На бойцах и пуговицы вроде

Чешуи тяжелых орденов.

Не до ордена. Была бы Родина

С ежедневными Бородино.

26 декабря 1942. Хлебниково — Москва^{172}

БОРИС ЛАПИН

Борис Матвеевич Лапин родился 9 июня 1905 года в Москве. В 15 лет вместе с отцом, военным врачом, побывал на фронтах гражданской войны.

В шестнадцать лет поступил в Высший Литературно-художественный институт, который закончил в 1924 году.

В 1922 году выходит сборник стихов Б. Лапина «Молниянин», в 1923 — «1922-я книга стихов». Много путешествовал по Советскому Союзу, был на Памире, Чукотке, в Средней Азии, участвовал в археологических и геоботанических экспедициях, в качестве штурмана-практиканта побывал в Турции, Греции, Японии, дважды ездил в Монголию, изучил несколько языков. Свои репортажи, подписываемые «Пограничник», посылал в ленинградскую «Красную газету», «Бакинский рабочий», ташкентскую «Правду Востока», в еженедельник «Семь дней», журналы «Вокруг света», «30 дней», в «Литературную газету», «Наши достижения». Из газетных репортажей складывались первые книги Б. Лапина «Повесть о стране Памир», «Тихоокеанский дневник», «Журналист на границе».

С начала 30-х годов Б. Лапин обычно писал в содружестве с З. Хацревиным («Сталинабадский архив», «Дальневосточные рассказы», «Путешествие», «Рассказы и портреты»).

В 1939 году Б. Лапин как корреспондент газеты «Героическая красноармейская» принимал участие в боях на Халкин-Голе.

В июле 1941 года Б. Лапин и З. Хацревин уехали на фронт в качестве корреспондентов «Красной звезды». В сентябре 1941 года они оба погибли под Киевом.

173. Недалеко от Оренбурга

Мы ехали в скотском вагоне

В далекий и сытный Ташкент,

И наши тифозные руки

Сжимали холодный брезент.

У края последнего леса

Разобраны были пути.

На склон выходили казаки,

Чтоб нас, безоружных, вести.

Когда нас вели на закате

Казаки в багровый овраг,

Мы пели, что смертью заплатит

Наш Деспот, Мучитель и Враг.

Когда нас потом хоронили

В холодной осклизкой земле,

Ни бабы по нас не вопили,

Ни девки в соседнем селе.

Погасшие тучи дымили

Над белой казачьей землей

В тот час, когда нас хоронили

На свалке, на темной, лесной.

Товарищей теплились знаки

На дальней багровой горе.

На степь выезжали казаки,

Убившие нас на заре.

1923^{173}

174. Самарканд

Ночь горит огнём. Уплывает сад.

Молодой соловей кричит.

Путник всходит на холм, не глядя назад,

И за ним его тень бежит.

И бежит вдали, слыша чей-то крик,

И за ней ещё тень ползёт —

Это чёрный куст, как немой старик,

Беспокойный холм стережёт.

Путник снова свернул. Вот горят огни.

Он идёт по своим следам,

Спотыкаясь о каменных кладбищ пни

И гробницы помойных ям.

Кто его зовёт? Или сонный царь

Снова встал из былых высот?

Иль ждёт его роковая сталь

Там, где есть в пути поворот?

Нет, не ждёт его ни чужая сталь,

Ни крутая о друге весть,

Ни домашний страх, ни любовь, ни ложь,

Ни отчаяние, ни месть.

Это всё, что может лежать в суме,

Что блестит на храме звезды,

Что бело в земле и черно в сурьме

И течёт сквозь поток воды.^{174}

175. Бакалея

Я принес тебе аршин луны,

Локоть неба — только не грусти!

Двести гарнцев черной тишины,

Полсажени Млечного пути,

Жалких мыслей — одиноких — рой,

Столько слез, что хоть по ним плыви,

Столько вздохов, что — попробуй скрой!

Это всё — за грош твоей любви.

Твой ответ не слишком ли суров?..

Ты не хочешь сделки меновой,

Для тебя я не найду даров

В бакалейной лавке мировой.

1924^{175}

176. Отъезд

Из белой ограды, задолго до дня,

Я вывел гнедого коня.

Железный засов на стене загремел,

Полкан завопил на меня.

И я оглянулся на каменный дом

С тоскливым высоким стыдом —

Итак, это всё, что я в жизни имел

И вывез теперь на гнедом.

Осталась, быть может, и верно одна

Моя молодая жена —

Как ты был короток, мой мирный удел,

Зато моя воля длинна.

Холодное дуло винтовки блестит,

Сшибаются тени копыт,

Луна рассыпает свой призрачный мел

На темные ветви ракит.

Вокруг — зацветающий шорох земли

Да бульканье кочек вдали.

И я вспоминаю о всем, что я пел,

О всех, кто навеки ушли.

И мысль, что уж мне не вернуться назад,

Жжет, жжет мой рассудок седой,

Как давний, привычный и вяжущий яд,

Разбавленный теплой водой.

1924^{176}

177. Степь

Я в последний раз поглядел на степь.

Как туманна степь, широка!

Травяных лугов голубая цепь,

Под холмами лес и река!

Эта жизнь, как степь — твоя и моя —

Как свободна жизнь, широка!

Как печальна степь — на ее края

В черной мгле бегут облака.

1924^{177}

178. Северный ландшафт

Пускай лопарь уйдет от нас

За выгон трех великих рек,

Но будет час, но будет час —

И мы придем сюда навек!

Среди болотистых кустов

Синеют гуси горных жил,

Сюда полдневный рыболов

Свои тропинки проложил.

Здесь перекресток всех дорог!

И не страшен ни гром, ни чох…

Стремясь беспечно, как поток,

В худой гранит и в красный мох…

И судорожно хрустнет день,

Под ветром — северная ночь,

И робкий, как туман, олень

По насту понесется прочь.

Склонился тундровый компас,

Лопарь уходит с зимних рек,

Но близок час, но близок час —

И мы придем сюда навек!

1924^{178}