Советские олимпийцы - [27]

День, когда проходила игра, становился семейным праздником. Дома готовился вкусный обед, пеклись пироги. Спиртного Михаил Андреевич не признавал, после игры за чаем с вареньем шел неторопливый разговор о спорте.

Зимой отец заливал во дворе небольшой каток. Пятилетний Сева уже лихо бегал на коньках, гонял шайбу. По вечерам с братом Володей играли против отца. Сначала он легко их обыгрывал, но вскоре ему пришлось брать себе в помощь… дочку.

Клюшки дети делали сами. Выпиливали из фанеры крючки, скрепляли их гвоздиками, приделывали к палкам и обматывали ремнем. Труд в доме Бобровых любили. Впоследствии всемирно известный спортсмен славился среди своих друзей как «мастер — золотые руки». Дома все чинил сам, любил, когда его просили об этом друзья. Хранил целую коллекцию слесарных, столярных и прочих инструментов, не терпел, когда они залеживались без дела.

Постепенно спортивные схватки с отцом и со сверстниками — зимой на льду, летом на траве — превратились в серьезное увлечение. Позднее Бобров вспоминал, что уже тогда ему не давала покоя неодолимая страсть к скорости, к обводке, к стремительному, неукротимому прорыву. В детскую городскую команду Сева вошел, когда ему было двенадцать лет. Здесь он быстро подружился с вратарем Аликом Белаковским.

Впоследствии Белаковский закончил военно-медицинскую академию, стал врачом Центрального спортивного клуба армии. Боброва и Балаковского связывала трогательная мужская дружба. Врач тонко чувствовал застенчивый и выдержанный характер товарища, придирчиво и неприметно следил за его здоровьем. Знали бы те, кто откликался свистом на мнимую бездеятельность Боброва, на ого неторопливое возвращение из атаки, что за тайну приходится хранить врачу Белаковскому: знаменитый форвард с детства страдал аритмией сердца.

В школе учился Всеволод легко. Хуже приходилось с музыкальными занятиями, на которых особенно настаивала мама. Невозможно было усидеть за разучиванием гамм, когда за окном раздавался тугой звон мяча или призывное пощелкивание клюшек. С четверть часа еще можно было промучиться, но затем Сева под убедительнейшим предлогом выскальзывал из дома. К счастью, мама быстро поняла, какие игры волнуют ее бесшабашного отпрыска, — страдания прекратились.

В 1937 году Сева поступил в школу ФЗУ. После ее окончания, получив специальность слесаря-инструментальщика, он стал работать на заводе имени Воскова.

Учебу продолжал в вечерней школе. Впоследствии Бобров скажет, что самые дивные годы в его жизни — это детство, рядом с мамой, в дружной, родной семьли где никто никогда не обижал друг друга; с благодарностью прославленный спортсмен будет вспоминать о заводе, где старшие учили его не только мастерству, но и трудолюбию, скромности, честности.

Навсегда запомнил Всеволод слова своего наставника, потомственного питерца Ивана Христофоровича Первухина: «Нет для русского рабочего человека ничего дороже чести. А честь наша — это наша страна. Много невзгод пришлось испытать ей, и многое она еще испытает. Но эта земля — наша земля, и только мы ее подлинные хозяева. Для нас, Сева, Родина — не футболка, ее не сменишь. И жить надо не для себя — для нее, для всех людей — братьев своих и товарищей».

3

Вырос Всеволод Бобров на ленинградском футболе.

В двадцатые годы ленинградские футболисты выступали блестяще, в их игре страстный напор сочетался с филигранной техникой и изощренной точностью передач. Беззаветно смелая острота их атак способна была сокрушить любую защиту. Лишь к 1940 году москвичи — их извечные соперники — догнали ленинградцев по числу побед в матчах между этими городами.

Ленинград — родина нашего футбола. Первая, зафиксированная в печати игра состоялась именно здесь. Азартная схватка с англичанами окончилась убедительной победой русских футболистов. Но успехи далеко не всегда сопутствовали им. Скверным анекдотом обернулась поездка на Олимпиаду 1912 года, где игроки в оранжевых футболках с изображением государственного герба на груди и синих трусах (форма сборной России) не выиграли ни одного матча. «Русским в футболе не повезло, так же как во всем остальном», — с горечью писала тогда газета «Новое время».

Однако на смену первым энтузиастам футбола явилось новое поколение, достойно пронесшее уже красный флаг по стадионам Европы. Младший брат Василия Бутусова, капитана дореволюционной российской сборной, Михаил, герой многих спортивных легенд, один забил в ворота зарубежных команд мячей в несколько десятков раз больше, чем вся команда его брата.

Как-то Всеволод Михайлович заметил, что наибольшее влияние на него как на футболиста оказали Михаил Бутусов, Павел Батырев и Валентин Федоров. Выбор имен, ничего не скажешь, логичен.

Неисчерпаема была воля М. Бутусова к победе. В совершенстве владевший всеми приемами обработки мяча, великолепный мастер завершающего удара, тонкий тактик, умело руководивший атакой, он больше всего любил в футболе борьбу.

Мощным атлетом был и Павел Батырев, капитан сборной РСФСР, впервые после Октября выехавшей за рубеж. Батырев мог в одиночку нейтрализовать трех противостоящих ему форвардов противника.